– Я едва помню этот рисунок. – Дэниел казался разочарованным в себе. – Я теперь не больше вашего знаю, что это такое.
– Уверена, что когда вы туда доберетесь, то сможете разобраться, – сказала Гэбби, усердно пытаясь приободрить их.
– Разберемся, – сказала Люс, – я уверена.
Гэбби моргнула, улыбнулась и продолжила:
– Роланд, Аннабель и Арриана – вы втроем отправляетесь в Вену. И тогда остаются… – Она запнулась, когда поняла, что ей придется сказать, но все равно попыталась произнести это спокойно: – Молли, Кэм и я поедем в Авиньон.
Кэм дернул плечами и с громким шумом выпустил свои поразительно золотые крылья, правым попав Молли в лицо, из-за чего ее откинуло на пять футов назад.
– Сделай так еще раз, и я убью тебя, – выплюнула Молли, сердито глядя на ссадину от ковра на ее локте. – А хотя… – Она кинулась на Кэма с кулаками, но вмешалась Гэбби.
Со вздохом она расцепила Кэма и Молли.
– Кстати об убийстве. Мне придется прикончить одного из вас, если вы снова будете друг друга провоцировать. – Она мило улыбнулась своим двум друзьям-демонам. – Мне, конечно, не хочется, но выбора нет. Нас ждут очень длинные девять дней.
– Надеюсь, они действительно будут длинными, – пробормотал себе под нос Дэниел.
Люс повернулась к нему. Венеция в ее голове была как картинки из путеводителя: лодки с открыток, плывущие по узким каналам, закаты над высокими шпилями соборов и темноволосые девушки, поедающие «джелатто». Всего этого не будет в поездке, которую они собираются совершить, когда конец света тянется к ним острыми как бритва когтями.
– И как только найдем все три артефакта?.. – спросила Люс.
– …Встретимся на горе Синай, – ответил Дэниел, – объединим реликвии…
– И произнесем маленькую молитву в надежде, что они прольют хоть какой-либо свет на то, куда мы приземлились после Падения, – мрачно пробормотал Кэм, потирая лоб. – И тогда останется лишь убедить адского пса-психопата, держащего все наше существование в своих челюстях, бросить все это глупое завоевание мирового господства. Что может быть проще? Думаю, у нас много причин быть оптимистами.
Дэниел выглянул из открытого окна. Солнце уже садилось над общежитием, и Люс пришлось прищуриться.
– Нужно отправляться в путь как можно быстрее.
– Ладно, – сказала Люс. – Мне нужно пойти домой, собраться, взять паспорт… – Ее разум разрывался на сотни частей, составляя список всего, что нужно сделать. Ее родители должны пробыть в торговом центре еще несколько часов, достаточно, чтобы она успела проникнуть в дом и собрать вещи…
– Как это мило, – засмеялась Аннабель, подлетая к ним. Ее ноги висели в нескольких дюймах над землей. Ее крылья были мощные и переливались темно-серым цветом, как грозовая туча. Они выходили из незаметных прорезей ее ярко-розовой футболки. – Прости, что вмешиваюсь… но ты раньше никогда не летала с ангелом, да?
Конечно, летала. Ощущения, когда крылья Дэниела поднимали ее в воздух, были для нее абсолютно естественными.
Возможно, ее полеты были краткими, но незабываемыми. Тогда Люс была ближе всего к нему: его руки обвивали ее талию, их сердца бились рядом, и Люс чувствовала себя беззаветно и невозможно любимой под защитой его белых крыльев.
Она летала с Дэниелом десятки раз во снах, но лишь три раза в реальности: однажды над тайным озером позади «Меча и Креста», еще раз вдоль берега в «Прибрежной» и вниз с облаков к домику только лишь прошлой ночью.
– Думаю, мы никогда раньше не летали вместе так далеко, – сказала она наконец.
– Для вас двоих, кажется, проблемно даже добраться до «первой базы», – не смог промолчать Кэм.
Дэниел проигнорировал его.
– При нормальных обстоятельствах, я бы решил, что тебе понравится такой полет, – выражение его лица стало жестче. – Но у нас не будет ничего нормального следующие девять дней.
Люс почувствовала, как он положил руки ей на плечи и собрал волосы, чтобы открыть ее шею. Он поцеловал кожу у воротника свитера, обхватив ее талию руками. Люс закрыла глаза. Она знала, что за этим последует. Самый прекрасный звук – элегантный свист, когда любовь всей ее жизни раскрывает снежно-белые крылья.
Мир по ту сторону ее век слегка померк под их тенью, а тепло затопило сердце Люс. Когда она открыла глаза, все стояли на своих местах, такие же великолепные, как и обычно. Она слегка отклонилась назад, наслаждаясь уютом твердой, как стена, груди Дэниела, когда он повернулся к окну.
– Это лишь временная разлука, – объявил другим Дэниел. – Удачи вам и скорости вашим крыльям.
С каждым широким взмахом они поднимались на высоту тысячи футов. Воздух Джорджии, который недавно был прохладным и влажным, стал морозным и резким в легких Люсинды, пока они летели наверх. Ветер ревел в ушах. Глаза начали слезиться.
Земля внизу все отдалялась, и мир вокруг нее потерял очертания и уменьшился до шаткого полотна зелени. «Меч и Крест» была размером с отпечаток большого пальца.
Потом она исчезла.
От первого взгляда на океан у Люс возникло головокружение. Она ощущала радость, пока они летели прочь от солнца к темноте на горизонте.
Полет с Дэниелом был более возбуждающим, более напряженным, чем она могла себе представить. И все же что-то изменилось: теперь Люс привыкла. Она чувствовала себя спокойно, в одном ритме с Дэниелом, расслабившись в его объятиях. Ее ноги были слегка скрещены, а носки ботинок касались его. Их тела раскачивались в унисон, отвечая на движение его крыльев, аркой поднимающихся над их головами, заслоняя солнце, и опускающихся вниз, чтобы завершить мощный взмах.
Они пересекли линию облаков и исчезли в тумане. Вокруг них ничего не было, кроме белой дымки и нежной небесной влаги. Еще один взмах крыльями. Еще дальше в небо. Люс не задумывалась над тем, как она могла дышать так высоко здесь, на границе атмосферы. Она была с Дэниелом. С ней все было в порядке. Они отправлялись спасать мир.
Вскоре полет Дэниела выровнялся и больше напоминал полет какой-то нереально сильной птицы, а не ракеты. Они не замедлились – наоборот, их скорость возросла, но пока они летели параллельно земле, рев ветра был тише, а мир выглядел ярко-белым, удивительно тихим и таким мирным, словно только что начал свое существование и никто еще не экспериментировал со звуком.
– Все нормально? – Голос Дэниела окружил ее, заставляя подумать, что все несовершенство мира можно было исправить заботой любимого человека.
Он склонила голову влево, чтобы посмотреть на него. Он был спокоен, а губы растянулись в мягкой улыбке. Его глаза сияли таким ярким лиловым светом, что только ради них стоило держаться на плаву.
– Ты мерзнешь, – пробормотал он ей в ухо, гладя ее пальцы, чтобы согреть, посылая потоки тепла по телу Люс.
– Теперь лучше, – сказала она.
