– Я покажу тебе, как уважать мужчин, сука!
Женщина стала отталкиваться пятками и локтями от пола, сдвинулась с места и уперлась затылком в печь. Ахмед снова ее ударил основанием ладони в лоб, так, что загудел металл печки. По щекам Сымбат покатились крупные слезы. Ага, больно! Держи еще!
В этот раз он уже схватил ее за волосы, стянув косынку и запустив в них пятерню. Резко, не переставая улыбаться, еще два раза приложил ее голову о печь и только тогда отпустил. Стал задирать подол, но вдруг заметил, что она безучастна. Обычно в таких случаях женщины начинают верещать, царапаться и пинаться, но эта молчала, уставившись в потолок.
Он просунул ладонь под затылок и, приподняв голову, заглянул в глаза. Застывший, невероятно расширившийся зрачок служил определением одного из состояний, когда он достигал таких размеров, – смерти, да и пальцам стало тепло и мокро. Ахмед уронил ее голову, посмотрел на руку, по сторонам. Угол металлической печки, как и ладонь, были в крови и прилипших черных волосах. Он машинально вытер руку об одежду покойницы, встал и цвыркнул зубом.
– Вот сука, сбежала! Ох, а хороша… – Ахмед окинул прощальным взглядом неподвижное тело и покачал головой. – А была бы податливей, отряхнулась и дальше пошла бы. Но мне нельзя перечить. Никак не поймут этого, шалавы…
Нервный тик всей левой части тела раздражал и отвлекал от просходящего вокруг. Веко дергалось, мышцы руки стали вдруг сами непроизвольно сокращаться, а мизинец занемел. Сжатый несколько раз кулак проблемы не решил, и только сильно стиснутое другой рукой плечо немного успокоило расшалившиеся нервы. Шал проводил взглядом удалявшегося Ахмеда с дружками. Судя по уверенному виду, тот чувствует себя в безопасности – значит, пока Луговой покидать не собирается. Тем лучше, прояснить один вопрос у местного градоначальника много времени не займет.
Вытащив из кобуры ружье, Шал снял с коня сумку с рюкзаком и направился в акимат. Все свое ношу с собой, сказал умный человек, стукнув себя по лбу и намекая на богатство знаний, полученных в течение жизни. Прибыв же в чужое селение, не надо быть мудрецом, чтобы понимать, что оставленные без присмотра вещи тут же привлекут внимание любопытных, вряд ли знакомых с судьбой преждевременно почившей кошки.
Акимом здесь служил старый знакомец, Булат, ровесник и сослуживец старшего брата. Если он сейчас находился в акимате, следовало поинтересоваться, чего это по Луговому расхаживает один из самых разыскиваемых в Каганате преступников. В сотрудничество знакомого и старого врага верить не хотелось, но поведение Ахмеда говорило об обратном. Тот словно имел карт-бланш на посещение станции по программе «все включено».
Перескакивая через несколько ступеней сразу, Шал стремительно поднялся на второй этаж и без стука открыл кабинет акима.
– Здарова, Була!
За столом восседал другой человек. Круглое лицо, обрамленное короткой бородой, знакомо – вероятно, в прошлый раз уже встречались. Молодой такой, а уже подсидел Булата? Или просто замещает, пока тот куда-то уехал? Недоуменно уставившись на неожиданного посетителя, тот привстал.
– А где Булат? – удивился Шал.
– Нет его. Умер.
– Когда?
Известие о смерти радости не принесло, но, с другой стороны, успокоило. Зря он плохо думал о Булате, не ведет тот дел с преступником. Вообще никаких уже дел не ведет. Но теперь это развязывает руки.
– Несколько месяцев назад. А ты кто такой? Почему без стука?
– Ох ты, какой начальник! – съязвил Шал и поставил в угол ружье, кинув рядом поклажу. – Где-то я тебя видел. В помощниках у Булата был?
– Да. Теперь я тут аким! Поэтому попрошу стучаться! Если к Булату привык заходить без стука, теперь тут другие порядки!
– Да мне похер на твои порядки. – Шал подошел к столу и присел на краешек по правую руку акима. Достал папиросу, не сводя глаз с хозяина кабинета, смял гильзу и прикурил от зажигалки, что лежала тут же. Не вернув на место, посмотрел на свет, проверяя уровень газа. У самого такая же лежала в кармане, но дышала уже на ладан.
– Ты глянь, китайская, а до сих пор работает. – Он затянулся, выдохнул облако дыма в лицо новому акиму и сплюнул табачную крошку в сторону. – А как раньше не любили все китайское. Ширпотреб! Брак! Отстой! Вот, вишь, отстой, а пережил своих производителей, и что самое главное, почти всех потребителей. Где взял? Практически полная. Подай пепельницу, – он показал на подоконник.
Хозяин кабинета чувствовал себя неуютно, глаза бегали в ожидании неприятностей, но он старался сохранять важность. Степенно, чтобы не уронить достоинства, обернулся и дотянулся до пепельницы в виде коршуна, восседающего на краю гнезда. Поставил ее перед наглым гостем.
– Кто вы? – спросил он уже осторожней.
– Как умер Булат? – Шал проигнорировал вопрос и зажмурил глаз от попавшего дыма.
– Змея укусила. Гадюка.
– Где?
– Тут. В кабинет заползла.
Шал затянулся и посмотрел на открытые окна. Оглянулся на дверь. Снова затянулся и с хрустом раздавил окурок между лап коршуна, привычно сунув чужую зажигалку в карман штанов.
– На второй этаж? Сколько живу, не слыхал, чтобы змеи по стенам так высоко поднимались.
– Она мутировавшая!
– А. Ясно. Эти бегают по стенам, точно. Что тут делает Сыдыков?
– Кто? – Глаза акима забегали. Так бывает, когда человек нервничает, не зная, чего ожидать от собеседника.
Шал наклонился вперед и по слогам повторил.
– Сы-ды-ков.
– Кто это?
Шал устало вздохнул и посмотрел на стену. Известка местами осыпалась, особенно там, где трещины реставрировались глиной, и кое-где лежала кучками вдоль плинтуса. Земля до сих пор вела себя неспокойно, слабыми толчками периодически напоминая людям, что дремлющая в глубине сила готова в любой момент пробудиться. Снова активизировался нервный тик. Шал помассировал висок и веко и повернул голову к акиму.
– Не беси меня, – попросил он, – видишь, глаз дергается. Мне нельзя нервничать.
– Да я не знаю, о ком вы! – вскричал аким.
– Ой, не ори только. – Шал сморщился, словно от зубной боли. – Значит так, дружище. Я могу, конечно, достать сейчас бумагу, где сказано, кто такой Сыдыков, кто такой я и почему имею право наделать пару дырок в шкуре того, кто сотрудничает с преступником, разыскиваемым по всему Каганату. Но это будет слишком долго, а у меня нет времени. И дух безвременно почившего Булата, который являлся моим хорошим знакомым, подсказывает, что ты имеешь к этому отношение.
– К чему?
– Сука, ты чего такой трудный? – удивился Шал. – Ко всему! Есть что пояснить, почему по Луговому расхаживает Ахмед по прозвищу Мясник?
– А-а-а, я понял. Ты охотник за головами. – Аким вдруг успокоился и перестал нервничать. – Так бы и сказал сразу.
