Заглушив двигатель, Шал стал обыскивать кабину, что следовало сделать сразу. Рацию, установленную под потолком, включать не стал. Возможно, рабочая. Над крышкой двигателя был смонтирован ящик, прикрытый квадратным куском полированной мебели и, судя по всему, выполнял он роль не только столика, но и бардачка, отсутствующего в стандартной комплектации «шишиги». Подняв крышку, Шал обнаружил в нем пистолет Макарова, несколько обойм к нему и патроны россыпью. Еще поцарапанные солнцезащитные очки и самое приятное – папиросы. Три пачки. Жить можно, в общем. И что характерно, даже воевать. Спасибо Всевышнему за такие подарки.
Вот об этом стоило подумать сразу – не может быть мало патронов у людей, идущих по тропе постоянной войны. Теперь эти боеприпасы перешли к нему, но все равно два автомата, пистолет и некоторое количество патронов к ним не основание для путешествия в Отар. Он будет один против кучи вооруженного народа, Фань не в счет. Следовательно, нечего и рыпаться. Нужно садиться на любезно предоставленную судьбой карету и ехать. И… что дальше? У Еркебая без мальчишки делать нечего, Фань туда не хочет – есть своя наиважнейшая цель. Оставить, как обещал, и пусть идет, куда ей надо, по степи, по железной дороге, где ходил поезд «Шымкент – Алматы»? Так пропадет же, жалко девку. А пацан?
Вот она, совесть. Просыпается, когда не нужно. Почему-то, когда убивает людей, она не так сильно причиняет страдания. Сразу включается защитная блокировка – он вершит правосудие и наказывает виновных, поэтому особого прегрешения в этом и не видит. Но в случае с Фань своим бездействием он обрекает ее на гибель. И пацану вместо того, чтобы жить в относительной безопасности у старого шамана, перенимая его знания, придется пропасть на просторах степи. А ведь он обещал Еркебаю привезти мальчика. В благодарность за его спасенную жизнь. Никто же не просил ни дунганина Фаты, ни старика-шамана бороться за жизнь незнакомца, найденного в степи, но они боролись и поставили его на ноги… Словно в подтверждение мыслей, задергалась мышца на левой руке.
Здравый смысл подсказывал, что в Отар соваться не нужно, это чревато дополнительными проблемами, но совесть была против, яростно сопротивляясь и подкидывая разные варианты решения проблемы. Он давно привык просчитывать шаги наперед и теперь неосознанно искал выход. И чем больше думал, тем явственней видел свои дальнейшие действия.
В чем именно заключаются способности мальчика и как они проявляются, Шал не знал, кроме того, что связано это с животными. Но раз они заинтересовали Иргаша до такой степени, что он забрал Мейрама с собой, это пока гарантировало ребенку относительную безопасность. Ведь не съедят они его в самом-то деле, о каннибальских пристрастиях пустынного воинства сведений не поступало, и нужен он для чего-то другого. Это во-первых.
Дальше, касательно Иргаша. Какими бы ни были его планы, находится он до сих пор в Отаре, и покидать станцию не собирается, судя по времени, отпущенному на доставку туда Шала. Целесообразнее все-таки наведаться туда, чем искать потом его по всей Жамбыльской области. К тому же количество людей у него ограничено, он не привел с собой всю свою армию. То есть шансов выкрасть мальчика из Отара больше, чем из основного лагеря Иргаша, о местоположении которого только известно, что находится тот где-то в пустыне. Мойынкумы достаточно большая территория, и только с востока на запад тянется на пятьсот километров, попробуй найди там что-нибудь. Это во-вторых.
Ну и в-третьих. Ахмед, сука. Он там же, где Иргаш и Мейрам.
И еще танки. Информацию о наличии у Иргаша тяжелой военной техники, возможно, получится продать руководству Каганата.
Выходило, что все дороги ведут в Отар. Точнее, дорога-то одна, а вот цели… В общем, за все сразу хвататься не стоит, а лучше разделить по важности. Мейрам – в приоритете, остальное вторично. Таким образом, выполнит обещание, данное шаману, совесть будет чиста и перед ним, и перед собой. И балаболом не будет казаться, или этим, как его там… у русских есть еще емкий эпитет… Вроде матерный, надо у Фань спросить, она должна знать.
Да, есть же еще гражданка Китайской Народной Республики товарищ Фань Вейци, и что делать с ней, пока не понятно. Все же Шал не оставлял надежды отговорить ее от путешествия в Алматы. Можно взять с собой, все веселей в пути, а при случае пусть машину охраняет. Тем более дорога-то одна, что в Отар, что в Алматы, времени на убеждение должно хватить. Наверное.
На улице послышался шум льющейся под автомобиль воды, и в кунге звякнуло ведро. Через несколько минут послышались медленные шаги, и перед открытой дверью кабины появилась девушка, рукой встряхивая волосы, чтобы они скорее высохли. Одежда, надетая на мокрое тело, соблазнительно облегала стройную фигурку.
– С легким паром, что ли?
– Спасиба, Сталый.
Шал достал из «бардачка» обойму и протянул Фань.
– Я потратил три твоих патрона. Держи, с процентами.
– Спасиба. Ты кусать хатеть?
– Можно и поесть, – кивнул Шал, – но сначала нужно вымыться. Упускать такую возможность нельзя, когда еще столько воды раздобудем. Только мне нужно еще закончить шмон. Так сказать, провести ревизию свалившихся на нас богатств.
Шал вылез из кабины и стал ковыряться за водительским сиденьем, пытаясь вытащить полипропиленовый мешок, бывший когда-то белым, но со временем впитавший в себя множество других оттенков несколько иной цветовой гаммы. Вытаскивался он с трудом, места между спинкой и стенкой было мало, но приложенные усилия обычно вознаграждаются положительным результатом, если поставить себе определенную задачу. На «шестьдесят шестом» Шал ездил, может, пару раз в жизни, и через некоторое время дошло, что водительское сиденье несколько отличается от стандартных, заводских. При ближайшем рассмотрении оказалось, что оно заменено на более удобное и, кроме того, сдвигается с места, что изначально не предусмотрено. После этого мешок свободно предстал для обозрения, и содержимое удивило.
Кто из покойной троицы был хозяином, неизвестно. Если исключить ограниченного умом Хызыра, тогда либо Амангельды, либо Ибрай, но кто-то из них был знатным тряпочником. Или натура такая, стяжательная, или подарки кому-то собирал, потому что мешок оказался полон одежды. Всякой разной. Женской, мужской. И что характерно, чистой. Следов крови на ней не видно, значит, снималась с живых. Шал потянул носом, вдыхая запах какой-то рубашки, и хмыкнул, поняв еще кое-что. Одежду или уже стирали, или не носили вообще. Не ощущался запах пота. Ни от рубашки, ни от мешка. Но если учесть, что в полевых условиях никто не стал бы заниматься стиркой, то вероятно, одежду просто взяли с какого-то склада.
– Смотри, Фань, сколько шмоток. Не хочешь сменить прикид?
– У меня свая одезда есть, – возразила девушка, продолжая сушить волосы.
Внимание привлек темный сверток. Оказалась какая-то форма, не новая, но также чистая. Серо-зеленая, с тонкими вертикальными полосками коричневого цвета и достаточным количеством карманов. Повертев ее, Шал приложил к себе.
– Странный камуфляж, но вроде в пору. Походить на солнце, выцветет и станет нужной расцветки. И всяко лучше моих обносков, как считаешь, Фань? Так, и с обувью у нас выбор хороший.
