– Ти кьто? Уммм? – голосок прозвучал до противного тонко.
Шал осторожно отодвинул пику в сторону, хотел уже осторожно приложить палец к губам и сказать «тссс», но малец вдруг изменился в лице, глаза расширились еще больше и он открыл рот, набирая полную грудь воздуха, чтобы закричать.
Размахиваться времени не было. Опущенный к земле трофейный топор резко взлетел снизу вверх, с хрустом разрубая лицо от подбородка к носу. Настороженно оглядев окрестности, Шал пинком отбросил бьющееся в агонии худое тельце, сорвав его с жалобно звякнувшего лезвия, и стряхнул кровь с рукава. Хороший топор…
Лемке моргал, тер глаза руками и пытался сфокусировать зрение на автомобиле. Такого он не ожидал, охотник оказался шустрым старичком. Кроме того, Александр, мягко говоря, находился в некотором изумлении и был озадачен поведением Шала. Уж чего-чего, а подобного чистоплюйства от наемника он не ожидал. Из всех его коллег, работающих на Каганат, подобными моральными принципами мало кто озадачивался. Обычно чревато последствиями. Пока будешь проявлять благородство, тебя самого отправят на тот свет. Но в этом, возможно, виноват возраст. Сколько там Шалу, лет пятьдесят? Да, наверное, уже пора задумываться, с каким душевным грузом приблизишься к закату жизни, которая может закончиться в любой момент.
Сам Лемке об этом пока старался не думать. Он младше Шала на пару лет, значит, еще рано. Или нет? Случай в поезде говорил как раз об обратном. Ему тоже пора думать о завершении карьеры дознавателя, иначе вот так прирежут где-нибудь в шымкентской подворотне – и все. Неужели не понятно, что от него решили избавиться именно из-за его должности и только случайно он остался в живых. Нужно во что бы то ни стало вернуться на поезд и отдать под суд тех, кто его скинул. Это даже хорошо, что встретил Шала. Если он появится в Шымкенте через несколько дней после отправления в Алматы, его самого отдадут под суд – генерал Ашимов не поверит, что от него хотели избавиться простые бойцы, объявит дезертиром. Нужно догонять поезд. Только как, если рана на ноге не способствует скорому передвижению?
Еще этот великовозрастный охотничек, вспомнив вдруг о совести, решил поиграть в спасителя, и вообще теперь может не вернуться с этого завода. Сгинет там же, где и китаянка. И кто его подвезет до Отара, откуда до Алматы уже проще добраться? Да даже подождать, когда состав будет возвращаться назад, и то менее опасно, чем предстать перед Ашимовым с видом побитой собаки.
Дознаватель открыл дверь кабины и с трудом влез на водительское место. Шал, сука, ключ забрал с собой! Вот нахрена он ему там? На всякий случай проверил солнцезащитный козырек. Нет, и там пусто. Шал либо не смотрел фильмов, где козырек изображался в качестве места для хранения, либо не считал его надежным, что в принципе правильно.
Лемке стал вспоминать, как завести автомобиль без ключа. Автоугонщиком никогда не был, но довоенный кинематограф, бывало, мог многому научить, особенно если это касалось чего-то противозаконного. Грабить, убивать, угонять, воровать. Учил и любить, но такое интересней постигать самолично и не один раз. Правда, в фильмах у преступников проходило всегда все гладко, не как в реальной жизни. Лемке не был уверен, что получится завести автомобиль. Вроде достаточно обрезать провода с замка зажигания и соединить между собой, но водить-то он не умеет. Принцип знает, а опыта нет, хотя кажется, что ничего сложного. Поэтому и пытался остановить охотника от невыгодных для него действий.
О принципиальности Шала ходило много слухов. Поэтому если сказал убираться, лучше убраться. Начнешь качать права и стращать СБ, может и пристрелить, не посмотрев на положение в Каганате, что он и показал сейчас. Действенно и болезненно. Если девка подохла и он вернется не в духе, точно никакого разговора не выйдет. Все же стоит иногда забывать о своей должности, а когда находишься далеко от привычной обстановки любимого кабинета, тем более. Не везде люди боятся дознавателей из Службы Безопасности. Так что надо было соглашаться и идти с Шалом. Теперь нужно искать другой выход.
С крыши котельной вид на окрестности открывался отменный и развеивал всякие сомнения относительно дружелюбности и гостеприимства местных жителей. Любители подобных скульптурных композиций вряд ли пылают всеобъемлющей братской любовью к чужакам. Общая идея расположения уже знакомых по стилю статуй, вероятно, с земли не так бросалась в глаза, как сверху, и казалась ошибкой нерадивого ландшафтного дизайнера. Окажись Шал около них раньше, решил бы, что их понатыкали в том месте бессистемно, абы как. С крыши было все намного понятней. Чувствовались общность картины и грандиозность задумки. Понять бы еще ее цель…
Странные идолы, собранные из частей автомобилей и труб и увенчанные побелевшими на солнце черепами животных и людей, располагались по спирали, напоминая некий лабиринт, в центре которого стояла трехголовая рогатая статуя большего размера. В отличие от других, она имела туловище, собранное из нескольких двигателей, поставленных друг на друга, а ее металлические руки поднимались над остальными фигурами. Будто специально, для привлечения внимания.
Шал на несколько минут прикрыл глаза, пытаясь спроецировать и уменьшить картинку, чтобы все же понять, что она может означать. И кроме вида свернутой спиралью змеи ничего не видел. Особенно если считать центральную статую головой…
А вороны кружили над этим местом не просто так. Они питались. Жрали то, что висело на раскинутых в стороны руках. Пикируя вниз, рвали длинные, зеленовато-коричневые гирлянды чьих-то внутренностей, и тут же взлетали вверх, вступая друг с другом в битву за кусочек плоти.
Покачав головой, поражаясь фантазии неизвестного декоратора, Шал спустился на пристройку ниже уровня крыши и заглянул в одно из окошек. Голоса стали слышны явственней, и можно было даже разобрать слова.
– …конец всему и есть начало! Грешники, поклоняясь выдуманным богам, сгинули в Пучине Мрака и были уничтожены очищающим Огнем! Но именно Он, возродившись из пепла Апокалипсиса, несет свет Истины в этот новый мир…
Разглядеть все в подробностях было трудно, и Шал сместился к другому окну. Отсюда уже стали видны люди, которые раскачивались в трансе и тихо подвывали в такт, устремив взор куда-то в сторону. Одежды на них было по минимуму, гендерные различия можно увидеть, не пытаясь понять, где у них там инь и янь, и внешний вид, искаженный мутациями, вызывал одновременно отвращение и жалость. Но, главное, их количество не пугало. Всего человек двадцать, или немногим больше, если считать женщин и детей. Патронов, в случае чего, хватит на всех.
– Истину поймет лишь тот, кто верит в ее ценность и не нуждается в доказательствах и чудесах. Свет – это Огонь! Огонь – это Свет! Он – Дитя Хаоса, рожденное Пламенем последней войны! Случится Чудо, и каждый из нас переродится, когда Он обратит на нас свой пристальный взор!
Голос проповедника был полон дикого восторга, с которым он возносил свою речь, и сильное эхо пустого здания только усиливало ее гипнотическое воздействие на слушателей. На искаженных гримасами одухотворенных лицах плясали всполохи горящего где-то огня. Шал метнулся к следующему окну – пора бы уже и мессию узреть, что так старается. И где же, в конце концов, Фань?
