Внутреннее пространство лагеря освещали несколько костров, на которых стояли парящие котлы. Звучал вразнобой стук ложек по тарелкам, слышались тихие разговоры и иногда раздавался громкий смех. Заслуженный отдых по окончании длинного дня. По идее, после ужина положен отбой. Но кто его знает, какие порядки завел Железный Иргаш и как у него обстоят дела с дисциплиной. Шал не удивился бы, окажись внутренний распорядок мобильной банды полной копией воинского, с личным временем после приема пищи и вечерними поверками. Только подворотнички не проверяют, наверное, потому что не носят их.
Длинный протяжный вой послышался со стороны сопок, и ему тотчас вторили еще несколько звериных глоток, но уже ближе. Стук посуды, как и разговоры, мгновенно стихли, и слышался только треск дров в кострах. Через некоторое время люди вернулись к еде, но веселья уже не наблюдалось. Долго следить за ними Шал не стал, осторожно выполз обратно и двинулся на осмотр территории. Нужно определить, как тут у них все устроено и где можно спрятаться.
За несколько часов Шал обошел всю территорию и выяснил, что технику почему-то не охраняют. Хотя от кого ее тут охранять, если только от зверей. Угонщиков в этих местах и днем-то с огнем не сыщешь, а ночью и подавно. Появилась мысль разжиться топливом для «шишиги», но для этого требовалась емкость, и пока решил от этого отказаться. Вдруг днем хватятся канистр, поэтому шарить по машинам сейчас не стал, этим можно заняться и следующей ночью. Правда, не удержался, забрался в жилой отсек доработанного «Камаза», благо он оказался не заперт. Очень уж интересно стало, как там установили башню от «бардака
[46]». Все оказалось банально. Просто перенесли ее с БРДМ с механизмом и всем вооружением, вырезав подходящее отверстие в потолке. Подивившись мастерству мойынкумских кулибиных, залез и в кабину. Ключ зажигания оказался на месте и, сдвинув его на один оборот, по загоревшимся приборам проверил наличие топлива в баке. Вполне достаточно для воровства, если бы не различие двигателей «Камаза» и «шишиги». Впрочем, целесообразней найти уже наполненную канистру, чтобы лишний раз не шуметь, сливая бензин с баков.
Пока бродил по территории, нашел себе и место для дневной лежки. Если забраться на крышу штаба, оттуда откроется замечательный вид на внутреннее расположение гарнизона. Там как раз отсутствовала часть кровли. Оставалось надеяться, что не слишком натоптал и его не найдут раньше времени, заметив днем следы на пыльном асфальте. Несколько раз возвращался к лагерю, заползал под «Урал» и наблюдал, как постепенно редеют ряды у костров. Что удивило, так это наличие детей среди бандитов. Подростки разного возраста, но Мейрама среди них не заметил. По поведению и панибратским разговорам со взрослыми на пленников совершенно не похожи, скорее полноценные члены банды. Семейный подряд и это дети, перенимающие опыт у родителей? Вероятно, и весьма занятно, если это так.
Узнал голоса Иргаша и Ахмеда, который потом на костылях проковылял в соседнюю казарму и больше не появлялся. Сначала подивился хозяйственности их лекаря, надо же, и костылями озаботился, но потом решил, что они могли ими разжиться и тут, уж в санчасти такого большого гарнизона костыли должны быть в наличии. Следом за братом удалился и Иргаш, отдав распоряжения относительно охраны периметра.
У ближайшей казармы показалось движение. До рези в уставших глазах всматривался в темноту, но ничего не повторилось. Мысленно махнув рукой, списал на мнительность и напряженные нервы. Слишком часто за границей периферийного зрения стали мелькать какие-то тени, вроде не видимые глазом, но, тем не менее, ясно осязаемые. Вероятно, психика ни к черту, в чем совершенно не хотелось себе признаваться. Раньше на такое внимания не обращал, поэтому не смог бы ответить, когда все началось, до пустыни или позже. Непонятно, что это, – незримое присутствие Айгерим или, как говорил шаман, тени бесов, стерегущих его отмеченную злом душу?
Пообещав себе подумать об этом завтра и собираясь отправиться отсыпаться до утра в штаб, хотел уже выползти из-под грузовика, когда в отблесках огня узнал Мейрама. У костра оставалось всего несколько вооруженных людей. Мальчишку почему-то спать не отправили, оставили с охраной, но то, что увидел позже, возмутило до глубины души. Семилетнего пацана таскали на поводке по периметру лагеря как собачонку. Была ли это блажь психически ненормального человека или же практическая необходимость, учитывая какие-то неизвестные способности мальчика, непонятно.
«Для чего все это? Если он так вам полезен, зачем нужно так к нему относиться, суки?»
Левый глаз стало дергать от злости. Одно Шал понял точно: Мейрама нужно вытаскивать из этой обстановки, чтобы детская психика не пострадала слишком сильно. И именно сейчас. Людей рядом мало, и представится ли такой случай потом, неизвестно. Сыдыковыми займется позже, никуда они с подводной лодки под названием «Казахстан» не денутся. Нужно будет идти за ними в Мойынкумы, значит пойдет, а пока пусть живут.
Небо на востоке стало светлеть. За забором часто раздавались вой и рычание, после чего патрулирование стражника с Мейрамом на привязи повторялось. Причем по периметру ходил только один, остальные как сидели и лежали у костра, так и продолжали. Скорее всего, спали, взвалив охрану лагеря на того, кого определили следить за мальчиком. По крайней мере напрашивался именно такой вывод, раз за всю ночь ни разу не было смены караула.
Одно время Шалу казалось, что он слышит царапание звериных когтей по асфальту уже с этой стороны ограды. Выглядывая из-под «Урала» в противоположенную сторону от лагеря, долго всматривался в темноту, и все же заметил движение. Где-то мелькали зеленоватые огоньки и слышалось урчание. Вот снова мелькнули, пропали и появились, уже в большем количестве. Глаза, не иначе. И они приближались. Может, отвлекут внимание, когда придет время.
Осторожно сняв со спины автомат, Шал заполз в лагерь. Трава, растущая у казарм по обеим сторонам аллеи, давала призрачное укрытие, но не позволяла сразу обнаружить лазутчика, окажись стражник рядом. Достав нож, он стал терпеливо ждать, когда часовой с Мейрамом приблизятся.
Почти все взрослые давно улеглись спать, и Мейрама тоже периодически клонило в сон, но поводырь следил за ним неусыпно, заставляя ходить по лагерю, чтобы не уснуть. Подкидывал дрова в огонь, бродил вокруг костров, выписывая круги и восьмерки, или вполголоса считал шаги от одной стены из машин до другой, подергивая поводок, чтобы Мейрам не отставал. Мальчик не понимал, зачем этот ошейник нужен вообще, сбежать он при всем желании не смог бы. Просто не знал, куда бежать. Приходилось быстро ходить следом, чтобы было не так больно горлу, когда натягивается поводок.
Ночные звери иногда подходили слишком близко, и прекрасно зная, что их может ждать, мягко, ненавязчиво, внушал им страх и боль. Мысленно показывал, как их тела рвут пули и они умирают, корчась на земле. Именно это застал Мейрам, когда приехал в это место: его выволокли из машины, приказав в первый раз отогнать животных, атаковавших людей, что здесь находились. После таких видений звери старались не пересекать незримую границу, установленную мальчиком за большими машинами, перегородившими пространство между зданиями, изредка оглашая ночную тишину громким воем и показывая недовольство запретом.
