– А другого ничего не остается, – недовольно пробурчал дознаватель, глотая слюну, и с вожделением уставился на руки Фань, кромсающие мясо. – Ничего, в поезде поедим нормально. Потом договорюсь, и в дорогу вас чем-нибудь снабдят. А то Шал, давай с нами по железке? Отдохнешь. Не придется всю дорогу баранку крутить.
– Ну уж нет! – покачал головой Шал. – Ну вас нахрен с вашими интригами. Тебя высажу и попру обратно, через Каскелен.
– Как хочешь. О! Еда! – Дознаватель схватил выделенный ему кусок мяса, вонзил в него зубы и довольно застонал, чувствуя, как рот наполняется слюной.
Еды действительно оказалось мало, только «заморить червячка». Оставалось надеяться на благоприятный исход дела и нормально поесть уже в поезде, воспользовавшись предложением Лемке. Тем более до Алматы оставалось совсем немного – если без происшествий, то не больше часа езды.
Но происшествия ждать себя не заставили. Уже когда проехали по окраине села и удалились от него на достаточное расстояние, снова заметили позади тучу пыли. Шал надеялся, что переправа займет все же больше времени, но преследователи справились быстрее. Иргаш отставать не собирался. А может, из-за брата разозлился еще сильней.
Лемке, вытерев руку о рукав плаща, схватил манипулятор и снова стал бубнить уже надоевшую мантру.
– «Тулпар», «Тулпар», прием! «Тулпар», вашу мать, сука!
Рация наконец ожила. Послышался осторожный, недоуменный голос.
– Кто это? Кто вызывает «Тулпар»?
– «Тулпар»! – заорал Лемке радостно. – Кто на связи?
– Сержант Калиев. Кто говорит?
– На связи дознаватель Особого отдела Службы Безопасности Шымкентского Каганата майор Лемке! Есть рядом кто из офицеров?
– Сейчас позову.
– Тез, боец! Это срочно!
Потянулись минуты ожидания, но преследователи передышку давать не собирались. Шал бросил «Камаз» вправо, заметив в зеркало, как слишком ретивый «Хамви» приблизился вплотную и на его крыше появился «десантник», собираясь перепрыгнуть к ним в кузов. Незамедлительно последовавшее столкновение двух автомобилей нарушило планы горе-паркурщика, от инерции удара тот улетел в противоположную сторону, шмякнулся на землю и тут же скрылся в пыли. Вот так, зайцы не нужны.
Наконец в динамике раздался сильный и властный голос, требовательно задавший вопрос.
– Кто вызывает «Тулпар»? Нурмухамедов на связи! Прием!
– Ергали! Это Лемке! Помнишь меня?
– Твою мать, майор! Ты куда пропал? Мы думали, ты сбежал! Очканул в Алматы ехать.
– Ха! Я так и думал! Но хрен дождетесь!
Раздалась очередь КПВТ, услышанная Нурмухамедовым.
– Что это? Кто стреляет?
– Это по нам, Ергали! Короче, слушай сюда! Мы сейчас с охотником Мылтыкбаевым движемся в вашу сторону вдоль перегона из Отара. Нас преследует Железный Иргаш! Людей у него тут мало, меньше, чем мы предполагали изначально. Я считаю, что сейчас самый подходящий момент для начала операции. Если отложить ее, есть шанс все провалить! Иргаш нашел в Отаре старые танки, привел в боевое состояние, и если использует против «Тулпара», когда он там пройдет, конец не только нам, но и всем планам! Ты понял? Кроме того, работы в Отаре продолжаются, и если Иргаш запустит больше техники, у Каганата будут большие проблемы!
– Я понял тебя, майор! Положенное время вышло, и мы собирались завтра выдвигаться в обратный путь. Необходимо отцепить бронепоезд и вывести на пути без основного состава. Так что вам придется подождать. Потерпите? Направляйтесь в сторону Бурундая по Сорабулакскому тракту. Рельсы и почва вдоль него в относительном порядке, а дальше все перекорежено. Но местами проехать можно. У семьдесят первого разъезда мы вас встретим.
– У нас нет противогазов! И вообще, радиационный фон как?!
– Майор, я тебя умоляю! – послышался ироничный смешок Нурмухамедова. – Они тебе и не помогут от радиации. Общий фон выше, чем в Шымкенте, не скрою, но есть и чистые места. Захочешь погулять, тряпку на морду не забудь и дыши через раз. Ветер с Капчагая приносит песок и пыль, а в той стороне эпицентр. Если дует с гор, тогда он чище. Только пока не доберешься до поезда, лучше не гулять. Я не знаю, чем долбили, но нетрадиционного зверья тут валом. Видать, биохимией прошлись. Мы задолбались отстреливаться. И в небо почаще гляди! Летают тут всякие.
– Принято! Попробуем не загнуться раньше времени! Давай, капитан, до встречи! – Лемке отложил манипулятор и довольно улыбнулся. – Ну, Шал, гони! На тебя вся надежда!
– Угу, – пробурчал Шал, поглядывая на мелькающую в зеркалах технику.
Въехали в широкое неглубокое ущелье, по дну которого когда-то протекала река. Сарсенбай в башне уже не стрелял – видимо, с боеприпасами было совсем плохо, и иргашево воинство стало наглеть. Шал крутанул рулем, заставляя тягач вилять и не позволяя преследователям вырваться вперед и столкнуть их с дороги в обрыв, тянувшийся слева.
Дорога расширилась, и пока Шал пытался заблокировать проезд одной из «Кобр», вторая все же обогнала, и тут же последовал боковой удар между кабиной и жилым отсеком. «Камаз» повело влево и потащило к обрыву. Шал выругался, увеличил скорость, вывернул руль вправо и бросил тягач на бронетранспортер. Российская машина была потяжелее турецкого «бэтера», и ответный удар оказался внушительнее. «Кобру» отшвырнуло к насыпи и занесло, в результате чего ей пришлось разворачиваться, пропустив тяжелый транспорт и ватагу юрких мотоциклистов.
У развалин Чемолганских дач грунтовая дорога сменилась асфальтом, и уже с большим отрывом от преследователей быстро домчались до станции Шамалган. Попетляв среди разрушенных домов и снося отвалом преграждающие путь ржавые автомобили, выскочили на Сорабулакский тракт. Справа открылось долгожданное пространство долины у подножия заснеженных гор, освещенное вышедшим из-за туч солнцем.
Шал с нетерпением этого ждал и боялся. Ждал, потому что двадцать лет не был в родных местах, и боялся увидеть город-сад своего детства разрушенным, и только в воспоминаниях цветущим и невредимым. Он и дальше бы оставался таким, если бы не Лемке, и уже только за это хотелось набить дознавателю морду. Что уничтожил последние хорошие воспоминания, вынудив отправиться в мертвый город.
Если что-то замечательное осталось в прошлом, лучше пусть и остается именно в том виде, в каком запомнилось. Такое легче вспоминать с теплотой и легкой грустью, чем лицезреть неприятный результат влияния беспощадного времени. Спустя много лет вернуться в родное место, где был счастлив, и застать его уничтоженным так же больно, как случайно встретить отличницу и первую красавицу класса, что нравилась почти всем пацанам, когда та превратилась из юной девчонки в старуху и опустившуюся забулдыгу. Приятного мало. Нет уже того щенячьего восторга и легкой ностальгии, что сопровождали на протяжении взрослой жизни, все размазано внезапным ударом беспощадного реализма. Ударом резким, под дых.
