Шал дрожащей рукой провел по ее щеке и приложил палец к шее. Едва заметный, но относительно ровный пульс. Жива! Хвала Всевышнему! На запястье мальчика нащупал небольшую точку, бьющую в палец тонкими толчками. И он жив! От сердца отлегло и беспокойство сразу ушло. Шал радостно вздохнул и потрепал Фань за плечо, пытаясь привести ее в чувство.
– Нет, Шал, я точно ее убил. – Тихий голос Лемке все так же продолжал его уговаривать. – И я не жалею. Не нравилась она мне. Мутная какая-то была. И говорила непонятно…
Фань открыла глаза и закричала. Ее крик громким эхом пронесся под сводами помещения и внезапно затих, когда Шал прикрыл рот ладонью.
– Тихо, девочка, тихо! Это же я, Шал.
Ее широко раскрытые глаза нервно бегали из стороны в сторону, она дернула головой, пытаясь освободиться, и вдруг в ужасе замерла, заметив рядом неподвижные тела.
– Не кричи, Фань. – Шал попробовал успокоить снова собирающуюся заголосить девушку. – Это я.
– Сталый? – Она завозилась на месте, предпринимая попытку встать, заметила в своей руке ладонь Мейрама и уставилась на мальчика. – Он зывой?
– Живой. И ты жива. И я. Надо встать. Сможешь?
– Да.
Кое-как она приподнялась, упираясь локтями в тела под собой, и бросившись на шею Шалу, разрыдалась.
– Тихо, Фань. – Он успокаивающе провел ладонью по ее спине. – Тихо. Все закончилось. Я с вами. Не плачь.
– Нашел-таки… – послышался разочарованный голос Лемке. – Живучая, сука.
– Тихо, Фань. Помоги мне вытащить Мейрама.
Девушка всхлипнула и кивнула. Шал уперся ногой в мужское тело, навалившееся на ребенка, и взялся за его одежду.
– Давай! – И одновременно с Фань дернул тщедушное тельце на себя, оттолкнув труп в другую сторону, через мгновение мягким шлепком возвестивший о своем приземлении на пол. Мейрам все еще был без сознания, но его дыхание было ровным, что внушало надежду, что с ним все в порядке. А может, его беспамятство давно перешло в крепкий сон, спасающий психику от потрясений.
Недовольное ворчание послышалось внизу, там, где находился дознаватель. Он вдруг захрипел, пытаясь закричать, но удар тупым предметом прервал уже вырвавшийся возглас.
– Шаааал…
Шал посмотрел вниз. Пока карабкался по телам и ковырялся среди них, не заметил, что стало заметно светлее. Достаточно, чтобы избегая необходимости напрягать глаза, всматриваясь в темноту, увидеть силуэт над застывшим телом Лемке. Он окинул взглядом помещение. На балюстраде, почти под самым потолком, виднелось едва заметное мутное окно, словно маяк указывая, где находится главный вход. Из темноты послышался приглушенный недовольный вопль и множество приближающихся шлепков, похожих на звук босых ног. Новые хозяева вокзала? Трындец.
– Фань? Жить хочешь? – тихо спросил Шал.
– Хатю! – Девушка испуганно вцепилась в его руку.
– Тогда беги. Беги за мной так быстро, как только сможешь!
Он швырнул факел вниз. Догорающий и ужасно чадящий дымом уже не нужный источник света, взметнув последние искры, осветил непонятное, покрытое яркими зелеными пятнами существо, и упал у его ног, озарив размозженный череп дознавателя. Шал выхватил из одного кармана пистолет, из другого запасную обойму и, зажав ее в кулаке, закинул тело Мейрама на плечо.
– Алга! – яростно закричал он и съехал вперед ногами с кучи мертвецов.
Силуэт бросился навстречу, но Шал, не раздумывая, выстрелил в голову. Всплеснув конечностями, тело рухнуло на труп Лемке и задергалось в судорогах. Спружинив ногами об пол, Шал оттолкнулся спиной от чьей-то ноги и поднялся, тут же охнув от боли в колене. Как все это обычно не вовремя, все эти выкрутасы уставшего организма. Ну ничего, раз еще не померли, значит, поживем. Рядом приземлилась Фань.
– Вставай! Вперед!
Шал рванул через зал, направляясь к выходу. Он давно понял, где находится, когда увидел колонны, поддерживающие кровлю. А когда рассвело, узнал большое арочное окно над входом. Алматинский железнодорожный вокзал. Почти рядом с домом.
Движение слева из-за колонны он прервал очередным выстрелом. Под сводами вокзала раздался яростный вопль, подхваченный множеством глоток, и в сумраке замелькали тени, выбегающие из той двери, что видел ранее. Фань не отставала, но пару раз поскользнулась и упала. Перемещаясь на четвереньках, все же поднялась и догнала уже у дверей вестибюля. Шал врезался в них плечом, развернувшись на месте, выстрелил в приблизившийся темный силуэт и ударил спиной по жалобно заскрипевшей поверхности. Дверь распахнулась, он снова выстрелил несколько раз, пока затвор не замер в заднем положении. Пропустив девушку вперед, быстро сменил обойму и, стиснув зубы, двинул левой ногой по входной двери, ведущей наружу. Створка с грохотом сорвалась с петель и упала, открывая путь на свободу. В новый день, вдруг озаренный первыми лучами яркого солнца, вынырнувшего из-за горной гряды…
Глава восемнадцатая. У последней черты
Июль 2033 года
г. Алматы
Солнце торчало над тройным пиком Талгара, будто намеренно зацепилось за трезубец, и не хотело уходить с места, освещая остальные вершины Заилийского Алатау и мертвый город у его подножия. Город детства и беззаботной юности. Куда, вопреки всему, никогда возвращаться не хотелось. Слишком хорошо знал, во что тот мог превратиться за прошедшие годы. И присутствовало только одно желание. Чтобы он всегда оставался в памяти таким, каким видел его в последний раз.
Дом, где должна была находиться родная квартира, оказался разрушен. Грудой сложившихся перекрытий здание возвышалось над соседними развалинами, и Шал узнал его только по уцелевшей вывеске аптеки на первом этаже. Горьким разочарованием сменилась надежда посетить дорогое сердцу место. Бетонные обломки, изредка покрытые ковром ярко-зеленой растительности, своим видом символизировали его прошедшую жизнь. Все хорошее, что могло наполнять ее раньше, разлетелось в клочья и покрылось бурьяном забвения, постепенно превращаясь в степной курган, который растворится в земле, подчиняясь неизменному бегу времени. Подобно тем воспоминаниям, что приходят теперь все реже и реже.
– Сталый, а ты каалдинаты знаесь?
Шал помолчал, пытаясь понять, чего может хотеть стойкая китайская женщина в подобной ситуации. Потом догадался.
– Координаты?!
– Да. Мозесь найти? – Фань, уже оттерев рукавом с лица запекшуюся кровь, достала из набедренного кармана сверток смятых карт и зашуршала бумагой.
– Какие координаты?
– Севелная шилата, солок тли, тлинацать, солок два. И вастотьная далгата, семьсят сесть, писят восем, тлидцать четыле.
Шал, не отрывая взгляд от увитых зеленью зданий, обернулся и подозрительно посмотрел на Фань. Девушка умом тронулась после удара по голове чем-то тяжелым или на вокзале? Откуда вдруг проснувшееся желание изучать географию Алматинской области? Вроде жизнь буквально недавно висела на волоске, и вдруг это…
