— Она не соблюдала закон? Вы ее арестовали?
И снова горькая усмешка.
— Нет, она блюла законы еще строже, чем я. Но она не слушала меня, когда я говорил ей, чтобы она позаботилась о себе.
— А чем она болела?
— Она часто кашляла.
— Очень часто?
— Да, очень.
— А как ее звали?
— Эмма, но я всегда называл ее Рози, потому что она страстно любила розы, и это было ее второе имя.
— Мне тоже больше нравится Рози. Она была красивая?
— Как весенние сумерки.
— Даже в самом конце?
— Красивая, как осенние сумерки.
Ребенок и мужчина смотрели друг на друга, влажные глаза одного уравновешивали ставшие совсем сухими глаза другого.
— И вам ее не хватает?
— Каждый Божий день, мой мальчик, ты даже не представляешь как.
— И поэтому вы завели собаку?
Острый рыболовный крючок все еще удерживал правый край верхней губы шерифа. Он махнул головой.
— Давай иди погуляй с Санни, он уже извелся. А я пойду приготовлю нам отличный омлет с шампиньонами.
Джарвис хлопотал на кухне, бросая взгляд в окно на Райли, который играл с собакой на свежевыкошенной лужайке. Видя, как мальчик смеется во все горло, он почувствовал, что поступил правильно, не бросив все после смерти Рози. В конце концов, возможно, он и не создан для жизни на солнце, жена была права, они принадлежали Карсон Миллсу. Привычки, воспоминания и связи — все удерживает его на этой земле, объединяет с ее жителями. Это место и эти люди — вот тот скелет, что скрепляет вместе плоть и душу Джарвиса. А пес — его луч света, и это здорово для такого человека, как он.
Радостные крики Райли рикошетом отдавались в голове старика, в то время как слезы стекали ему на усы.
* * *
На следующее утро они вместе ходили выгуливать Санни вдоль кукурузных полей, окружавших с тыла владения шерифа, и хотя солнце еще только всходило над горизонтом, палило оно уже нещадно. Августовский день обещал выдаться необычайно жарким.
Джарвис проснулся рано, как он привык. После смерти Рози он спал мало, часами лежал в полумраке, смотря в потолок и вспоминая их самые прекрасные годы. По ночам он пристрастился читать, стопки старых романов Джима Томпсона, Раймонда Чандлера, Джеймса Крамли, Джеймса М. Кейна и, разумеется, Дэшила Хэммета
[10]. Большинство из них он прочел раньше, но ни один из современных авторов ему не нравился. Услышав, как в конце коридора заскрипели половицы, он завернулся в махровый халат и спустился, чтобы приготовить завтрак для Райли. Он встретил мальчика за накрытым столом, непомерно щедро уставленным едой: беконом, яйцами, сосисками, тушеными помидорами и даже хлопьями с молоком. Но Райли тут же спросил, не могли бы они вместе выгулять собаку, и пока обжигающие лучи солнца скользили между колышущихся стеблей кукурузы, озаряя золотистой дымкой горизонт и высвечивая алмазным блеском миллионы жемчужных росинок, Райли Ингмар Петерсен тихонько шел рядом со стариком, держа в руке поводок, другая его рука осторожно проскользнула в жесткую ладонь Джарвиса Джефферсона.
Они шли уже довольно долго, стараясь поспевать за псом, обнюхивавшим все на своем пути, когда Райли спросил:
— А вы скоро арестуете того, кто убил моего отца?
— Если мне удастся хорошо выполнить свою работу, то да.
Мальчик поколебался, стараясь словами выразить свои чувства:
— Не наказывайте его слишком строго.
Пальцы Джарвиса взъерошили шевелюру мальчика. Этим все сказано.
Когда они вернулись в офис шерифа, Джилл вытащила из сумки кубик Рубика.
— Посмотри, что мой брат привез из Нью-Йорка!
— Что это?
— То, что займет твои руки и голову.
Пока Райли разбирался с игрушкой, Джарвис отыскал Беннета и дал ему инструкции на день. Он отправил своего помощника в «Одинокого волка» ждать возвращения Джойс Петерсен и попытаться узнать подробнее о человеке, с которым она уехала вчера. Но уже час спустя мать Райли в сопровождении Дугласа перешагнула порог офиса. Бледнее зимнего утра, такая худая, что больно смотреть, с отсутствующим взглядом, словно разум ее остался далеко позади, в полных надеждой годах ее ранней юности. Джарвис смотрел, как она обняла сына и поцеловала его в лоб, но при этом ни один, ни другая не выразили ни радости, ни особой печали. Скорее, Райли похлопал мать по спине, чтобы приободрить ее. Во многих случаях этот мальчик вел себя совсем как ребенок, но иногда он действовал совершенно как взрослый, с нежностью удивился Джарвис. Затем они провели Джойс одну, без сына, в соседнюю комнату, и после того, как ей принесли чашку дымящегося кофе, которую она обняла своими тонкими пальцами, шериф сел напротив нее. В мятой рубашке в красную и белую клетку и полотняных брюках, сидевших на ней мешком, с сальными, забранными в хвост волосами, откуда выбивалось несколько упрямых прядей, без следов макияжа на лице, она распространяла вокруг себя не слишком приятный запах. Джарвис сразу почувствовал исходящий от нее легкий кислый душок. Сомнений нет, дома она не ночевала, и скорее всего, не спала вовсе.
— Примите мои соболезнования, мадам Петерсен, в связи с кончиной вашего мужа.
Глядя перед собой блуждающим взором, она неуверенно кивнула.
— И мне очень жаль, что приходится задавать вам этот вопрос, но я уверен, что вы понимаете… Вы причастны к его смерти?
Глаза глубокого зеленого цвета уставились на старика, и внезапно в них промелькнула искорка жизни.
— Вы спрашиваете, не я ли его убила?
Сложив руки под подбородком, Джарвис кивнул.
— Никогда не хватало смелости, — произнесла она. — Но должна была, уже давно.
— Насколько я понял, ваши отношения были… сложными.
— Я не могу назвать это «отношениями».
— Мадам Петерсен, давайте не будем притворяться, мы оба знаем, чем вы занимаетесь в «Одиноком волке», это ни для кого не секрет. Это муж заставил вас пойти туда?
Покорным жестом она подтвердила его слова.
— Я была уверена, что когда-нибудь окажусь здесь, и меня станут расспрашивать об этом. Я даже удивлена, что вы не арестовали меня раньше.
— Справедливое применение закона заключается в понимании того, когда можно закрыть глаза на нарушение, а когда лимит исчерпан. Йон заставлял вас заниматься проституцией?
— Да.
— И вы понимаете, что это может быть мотивом.
— Понимаю. И могу составить вам целый список причин, по которым я могла убить эту мразь.
— Вы не могли отказаться?
