* * *
Дни потекли своей чередой. Ника не возвращалась, свет тоже. С привезенной Валерой штуковиной у меня получалось ходить по ашраму, не набивая шишек. Но все-таки даже про себя, шепотом я не могла сказать ему «спасибо». Что-то мешало. Эго?
Праджни-джи завалил меня работой: вызывал переводить беседы с французами по скайпу; назначил ответственной за группу из России, прибывшую всего на неделю, и велел вести для россиян йога-классы. А в свободное время я торопилась помогать Падмини на кухне: лепить сладкие шарики Ладу из нутовой муки и в промышленных масштабах резать овощи для столовой. Я с благодарностью принимала занятость, она была лекарственной, исцеляющей.
Лишь два «но» регулярно выбивали меня из состояния равновесия: напряженное ожидание следующего видения и всплывающие откуда-то из глубины, словно горячие воды гейзера, мысли о Валере. Доходило до делирия — сквозь ароматы растений, специй, людей и благовоний вдруг моего носа касался его запах. Он исчезал, а мне мерещилось, что Валера где-то рядом, вот-вот обратится ко мне или возьмет за руку, и, сжавшись в комок, я тщетно всматривалась в темноту.
Однажды я случайно подслушала разговор двух своих подопечных из России, когда сворачивала коврик после занятий по йоге.
— Ты видела, какой тут потрясный дворник? — говорила одна девушка своей подруге. — Я таких высоких индусов не видела! Выше их всех на голову. Но ни бельмеса не понимает ни по-русски, ни по-английски. Я его спрашиваю одно-другое, он только качает головой и двор метет. Надо будет спросить, как на хинди «давай познакомимся».
— О, тебя уже дворники интересуют! — рассмеялась вторая. — Банкиры, биржевики сегодня не в цене? Кризис?
— Да ладно тебе, Саш! — хмыкнула подруга. — Я же не замуж, а просто. Ну он красавец, офигеть! Даже не знала, что индусы такие бывают. А потом он топлесс камни таскал, я аж забыла, куда шла.
— Ты сериал про «Махабхарату» посмотри, там их столько, индусов фактурных, — ответила тоном эксперта Саша. — А костюмы — в основном штаны и украшения, да такие, что Картье отдыхает.
— То в кино, а этот настоящий. Ой, Варя, — обратилась она ко мне, — не подскажете, как зовут вашего дворника?
Я улыбнулась.
— Тут слишком много людей, я всех не знаю. И этот дворник, скорее всего, кто-то из прихожан, просто выполняющий свою садхану.
Но девушка не успокоилась. Горя азартом, она выспросила у меня, как сказать на хинди несколько фраз и утащила с тренировочной площадки подругу со словами:
— Я его тебе покажу. Хорошо, что я позже тебя из гостиницы на занятие пошла, так бы и не знала, зачем мы тут москитов кормим…
— Ничего ты не понимаешь, Аня, — вздохнула вторая.
Они ушли, а я рассмеялась, прикрывая ладонями рот: вот, оказывается, зачем богатые туристки едут в Ришикеш — за индийскими дворниками!
Возможно я бы не смеялась, если бы знала, что происходило за тысячу километров отсюда, на юге Индии.
* * *
После двенадцати часов в кондиционированных салонах авиалайнеров, пересадок и заигрывания со стюардессами, Ларин бодро спустился по трапу, хлебнув сходу жары и солоноватого запаха моря. Путешествуя налегке, Сергей надел солнцезащитные очки и с непроницаемым лицом миновал набирающуюся за получением багажа очередь.
Живо пошел дальше по маленькому, совершенно провинциальному аэропорту Даболим. Служащие двигались, как сонные мухи, медитируя на чемоданы, зато частные носильщики и прочий разномастный сброд с поистине южным ажиотажем набрасывались на приезжих, предлагая достопримечательности, жилье и покатать.
У Ларина подхватывать было нечего, поэтому пяток индусов пытались втулить «прекрасному белому человеку» услуги гидов и водителей. Глянув на дремлющего полицейского в фуражке и форме а ля сафари, Сергей обратился к частникам и, словно заядлый картежник развернул вместо тройки, семерки и туза фотографии Ники, Егора и Шиманского.
— Со мной работает тот, кто видел хотя бы одного из троих, — объявил он на вполне русском английском и не особо английские индусы его замечательно поняли. Они зашумели, но Ларин, возвышающийся на целую голову, а то и на полторы, остановил галдеж и добавил: — Мне нужно знать, куда эти люди направились. Плачу хорошо. За ложь оторву голову.
Индусы покосились на его бычью шею и пудовые кулаки, но все равно расцвели улыбками. Один из них, одутловатый и почти светлокожий, лет сорока, с рябинками на круглом лице пропел, тыкая коротким пальцем в Егора:
— Я этого господина видел.
Сергей помахал перед его носом долларовой купюрой.
— Спрашивал автобус в Панаджи. Наша столица, — с гордостью добавил индиец, получив свою мзду. — Два часа назад. Такси, рикша закажу, прекрасный сэр. Тоже поедем. Я — Винод, весь к вашим услугам.
— Меня ждет у выхода автомобиль, — сказал Ларин. — Но ты давай, иди за мной. Будешь гидом, плачу за день двадцать долларов. Будешь хорошим гидом, получишь пятьдесят.
Индиец аж подскочил и резво бросился расталкивать народ перед Сергеем.
— Выход туда. Выход туда.
Когда они садились в новенькую красную Махиндру, смахивающую на покрашенный хорошей автомобильной краской УАЗ и дырчащую почти также, Сергей вручил пятерку Виноду.
— Для затравки. Выясни, на какой автобус тот тип сел. Где его высадили?
— Пара момент, сэр! Вон тот автобус с синей полосой. Уже обернулся.
Не прошло и нескольких минут, как индиец сиял всеми белыми зубами рядом с Сергеем.
— Легко найти, сэр. Парень искал гостиницу возле Церкви Непорочного Зачатия.
Ларин махнул рукой услужливому аборигену:
— Садись рядом, навигатором будешь.
* * *
После Нячанга во Вьетнаме с французским готическим собором Сергей не слишком удивился португальскому антуражу в Панаджи, хотя ожидал увидеть несколько более индийский город. Здесь португальским было всё: яркие фасады домов, заборчики, таблички с названиями на них, фонари. Жители столицы Гоа с удовольствием и рвением поддерживали стиль колонизаторов.
Так что если бы не традиционная одежда женщин, не утлые мопеды и не беспризорные коровы особой индийской масти, как в любимом Валеркином мультфильме про Маугли, Ларин решил бы, что прилетел не туда.
От обхода гостиниц Сергея уже тошнило, но он сказал себе, что «бешеной собаке семь верст — не круг» и принялся показывать фото администраторам. Расторопный Винод помогал, быстро курлыкая что-то на хинди, отчаянно жестикулируя и кланяясь чуть ли не каждому столбу.
Фортуна оказалась благосклонна на этот раз, и задобренный купюрой, тощий администратор захудалого отельчика утвердительно кивнул на фото Ники. Он заглянул в свой гроссбух и прочитал на индийский манер:
— Мисс Кандиба. Номер два-три-шесть. Сейчас мисс ушла. Но должна вернуться, второй гость еще не приехал.
