С другой стороны, непонятна связь между темпами роста экономики и уровнем жизни населения. Посмотрите на Европу или Японию, которые растут гораздо медленнее, чем весь мир, но население которых на недостойное качество жизни не жалуется. Если же говорить о том, что России нужно снова догонять Португалию, то темпы роста экономики лучше сравнивать с Индией, Китаем, Африкой.
Еще менее логичной для меня выглядит связь снижения обороноспособности с низким уровнем жизни граждан. С моей точки зрения, хронической болезнью российской экономики является завышенный (относительно масштабов и качества экономики) уровень военных расходов и уровень милитаризации – кстати, именно об этом говорил в 2011 году тогда вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин, называя причины конфликта с бывшим президентом Дмитрием Медведевым.
Однако вся эта цепочка угроз хорошо понятна и вполне укладывается в систему координат того единственного человека, который был заказчиком и читателем программы, – Владимира Путина. Для него любое упоминание о его неудачах и ошибках недопустимо, а военная мощь – единственный признак великой державы. Из чего я делаю первый вывод: текст программы и ее идеология не являются оптимальными с точки зрения авторов документа, а подгонялись под заранее заданные жесткие ограничения.
С санкциями будем жить лучше, чем без них
Одним из таких ограничений стала “нормальность жизни в условиях санкций”, то есть в документе нет не то чтобы оценки, но и полфразы о том, насколько катастрофическими в долгосрочной перспективе (а стратегия – документ на перспективу) являются российская агрессивная внешняя политика и ставшие ее следствиями западные санкции и суверенная самоизоляция.
То есть в основе всех последующих прогнозов и предложений заложена предпосылка, что добиваться отмены санкций – то есть возвращать Донбасс Украине – Россия не намерена. Эта предпосылка является основой для следующей порции сомнений, которые я бы назвал методологическими.
Рассуждая о необходимости ускоренного роста экономики в условиях сокращения трудоспособного населения (количества рабочей силы), авторы программы дают свой рецепт: повышать совокупную производительность. В этом месте требуется лирическое отступление. В современной эконометрике принята точка зрения, согласно которой рост экономики обуславливается тремя факторами:
1) количеством рабочей силы, 2) количеством капитала (очень грубо, оборудования) и 3) совокупной факторной производительностью, которая объединяет в себе и повышение качества рабочей силы, и повышение производительности оборудования, и появление новых технологий (например, Интернета или блокчейн). И вот здесь, как мне кажется, авторы программы (осознанно или нет?) допускают ошибку.
С одной стороны, они говорят, что в условиях санкций невозможно быстрое наращивание объема капитала, то есть никакого инвестиционного бума не ожидается. Но с другой стороны, авторы программы считают, что каким-то чудом в условиях технологической блокады российская экономика сможет значительно поднять производительность существующего технологического потенциала, опираясь исключительно на собственные силы. И за счет этого фактора, по расчетам авторов программы, будет обеспечено две трети искомого экономического роста.
Ответа на вопрос, как жизнь в условиях санкций может совмещаться с созданием “стратегических консорциумов с участием ведущих зарубежных компаний”, за счет которых предлагается осуществить технологический рывок, в презентации не содержится. Точно так же не содержится ответа на вопрос о сочетаемости сохранения санкций и подписания Соглашения о преференциальном торговом режиме с Евросоюзом.
Ни слова о политике
Знаете, конечно, надежда умирает последней, но я бы на таких надеждах стратегию не строил. И последний блок сомнений, который делает для меня предлагаемую стратегию не более чем упражнением для ума, связан с тем, что в документе полностью отсутствуют какие-либо намеки на политические реформы. Я даже не буду говорить о политической конкуренции, свободных и честных выборах, независимых средствах массовой информации – готов предположить, что при составлении “технического задания” для Алексея Кудрина все эти моменты были тщательно вычеркнуты.
Действуя в узких коридорах возможностей, которые были оставлены заказчиком авторам программы, они сами называют такие направления реформ как “успешные регионы” и “независимая и справедливая судебная система”. Называют, но никак не расшифровывают. Все, на что хватило смелости и пороху в части федеративных отношений, звучит так: “лидирующим по показателям регионам могут быть предоставлены дополнительные полномочия” – без расшифровки, какие это полномочия и когда они могут быть предоставлены.
А в отношении развития судебной системы сказано лишь про “увеличение независимости судей”, чего для отчета добиться будет очень легко, так как рост от нулевой отметки в любом случае выглядит значительно. Фраза об “усилении роли прокуратуры как инструмента надзора за правоохранительными органами” в презентации есть, а вот фразы о роли парламента или гражданского общества – нет.
Я осознанно не стал останавливаться на фантастических прогнозах авторов стратегии об успехах системы образования к 2024 году. И не потому, что мне не нравятся амбициозные цели, а потому, что уверен – такие цели могут достигаться за счет раскрепощения потенциала людей, работающих в этой системе, и в первую очередь за счет вывода системы высшего образования из-под ежоворукавичной опеки государства. Не посчитал я нужным оценить и прогнозируемые темпы развития транспортной инфраструктуры: цель построения к 2024 году 1200 км высокоскоростных железных дорог или соединения городов с населением свыше 1,5 млн человек прямыми скоростными автомобильными дорогами с разрешенной скоростью не менее 130 км/час, – мне нравится, но я вижу, что для строительства железной дороги Москва – Казань, решение о строительстве которой было принято президентом Путиным четыре года назад, нет еще ни проекта, ни денег, а автодорога Москва – Петербург строится уже девять лет, и неизвестно, когда этот процесс закончится.
Всем понятно: реализация проектов, включенных в стратегию и связанных с бюджетным финансированием, на 146 %
[39] зависит от того, удастся или не удастся перезапустить российскую экономику. Ресурсы для реализации всех этих хотелок связаны не столько с перераспределением бюджетного пирога, сколько с увеличением его размера. Но если для вашей задачки уже дан правильный ответ – темпы роста экономики России не могут оказаться ниже среднемировых, – то что вам остается делать?
Но заказчик будет доволен
Максимизировать обещания, насколько прекрасной станет жизнь страны через шесть лет, к следующим президентским выборам – когда у заказчика должно возникнуть не желание уйти из Кремля, а желание порулить еще немного. Вот такая получилась программа у Алексея Кудрина. Думаю, заказчик остался доволен – получилось ровно то, что он заказывал: много красивых и правильных слов, никаких принципиальных изменений существующей системы и фантастически прекрасные прогнозы
[40].
