Прошло четыре с половиной года. ВТБ потихоньку переваривает Банк Москвы, судится с Бородиным, возвращает активы. До погашения кредита еще пять с половиной лет, как вдруг… в опубликованной отчетности ВТБ за 2014 год находится замечательная новость: оказывается, Банк России и АСВ приняли решение продлить срок депозита в Банке Москвы еще на пять лет. Как сказано в отчетности ВТБ: “из-за неблагоприятной макроэкономической среды, которая может повлиять на выполнение плана санации Банка Москвы”.
Не знаю, что об этом думаете вы, но моя оценка однозначна – налицо высшая степень цинизма при ограблении бюджета чиновниками!
Во-первых, в очередной раз источником заработка для группы ВТБ будет являться федеральный бюджет, который будет исправно платить проценты по тем ОФЗ, которые находятся у Банка Москвы. При нынешнем уровне процентных ставок дополнительный доход группы ВТБ за лишние пять лет составит без малого 185 млрд руб.
Во-вторых, вся схема обогащения ВТБ за счет бюджета была придумана для того, чтобы спасти его от банкротства и гарантировала (!!!) ВТБ отсутствие убытков, даже если бы все проблемные активы Банка Москвы были выброшены на помойку. То есть успех или неуспех плана санации с депозитом вообще никак не связан. Никто не гарантировал санатору ни успешности его плана, ни его прибыльности. И вообще, этот план санации, даже если допустить, что он существует, сейчас находится на середине своей реализации, и говорить сейчас о его успешности или неуспешности явно преждевременно.
В-третьих, информация о продлении депозита стала известной только из отчетности ВТБ. По словам зампреда правления банка ВТБ Г. Мооса, решение было принято 27 декабря, но сообщения о заседании Совета директоров АСВ (а только он мог принять решение об изменении условий кредита) на сайте Агентства нет. Из этого я делаю вывод, что о дурном запахе этой идеи знали все участвовавшие в ее реализации. И добросовестно пытались спрятать концы в воду.
И, напоследок, займемся арифметикой
[53].
На конец 2006 года собственные средства группы ВТБ составляли 6,99 млрд долл., что составляло 184,1 млрд руб.
Если просто просуммировать все приведенные в таблице величины, то получится, что за 11,5 лет группа ВТБ получила от акционеров 1710 млрд руб.
[54] Таким образом, если бы за это время группа ВТБ вообще ничего не заработала, то ее капитал (собственные средства) должен был бы составить чуть менее 1900 млрд руб. По данным Банка России, капитал ВТБ на 1 сентября 2018 г. составлял 1421 млрд руб.
[55]
Такая эффективность бизнеса ВТБ сильно нравится российским властям. Пусть банкиры заработают! Для них ничего не жалко!
Ответил за начальников
Кризис госкапитализма: как Москва и Казань допустили крах Татфондбанка
2017
Глава Нацбанка Татарстана ушел в отставку. Мы не знаем причин этого, а сам господин Мидхат Шагиахметов хранит гордое молчание по этому поводу. Можно только предположить, что отставка связана с отзывом лицензии у Татфондбанка, второго по величине банка республики и 42-го по размеру в России. Размер “дыры в капитале” этого банка, а попросту говоря, размер убытков кредиторов, составляет около 100 млрд руб., а может, даже и больше. Предположим, что эти два события – банкротство и отставка – связаны между собой. И естественно возникает вопрос: а справедливо ли наказан чиновник?
Вопрос ответственности
С одной стороны, Нацбанк Татарстана – это региональное подразделение Банка России, в обязанности которого, среди прочего, входит и надзор за банковскими организациям, зарегистрированными в республике. И с этой точки зрения, ответственность руководителя Нацбанка несомненно присутствует. Только даже самый адекватный чиновник, работающий на этой должности, не имеет права принятия решения. Даже если Нацбанк Татарстана знал о проблемах Татфондбанка, он не имел возможности ограничить или остановить его деятельность в тот момент, когда кредиторы имели шансы на возврат своих средств. Дело в том, что все ключевые решения в части надзора за всеми российскими банками, независимо от их размера – выдача и отзыв лицензий, ограничение деятельности, выдача предписаний – осуществляются центральным аппаратом Банка России. Региональные отделения, скорее, выполняют функции курьеров, передающих банкам информацию, приходящую из центрального офиса Банка России, находящегося в Москве на Неглинной улице, а также собирают отчетность у своих поднадзорных банков и передают ее в Москву.
Мы не знаем, хорошо или плохо работал Нацбанк Татарстана в части надзора за банками, но мы знаем, что уже в мае 2016 года, за девять месяцев до отзыва лицензии у Татфондбанка, в ЦБ знали, что у банка исчез капитал. То есть в этот момент обязательства банка перед кредиторами и вкладчиками были равны стоимости его активов, если предположить, что качество этих активов соответствовало тому, что было зафиксировано в его отчетности. Собственно говоря, капитал банка является тем самым защитным буфером, который должен гарантировать кредиторам и вкладчикам сохранность их средств. Так вот, судя по словам первого зампреда Банка России Дмитрия Тулина, который отвечает за банковский надзор, в мае 2016 года капитала у Татфондбанка уже не было, и Банк России об этом знал
[56]. Не знаю, кто узнал об этом первым – Нацбанк Татарстана или люди на Неглинной улице – но это не очень важно. А важно то, что статья 20 закона “О банках и банковской деятельности” прямо и однозначно говорит, что “Банк России обязан отозвать лицензию на осуществление банковских операций в случаях:
…если значение всех нормативов достаточности собственных средств (капитала) кредитной организации становится ниже двух процентов”.
То есть Банк России обязан был отозвать лицензию у Татфондбанка не позднее мая прошлого года, и сделать это должны были люди, работающие в Москве. Но не сделали. Не знаю, какими причинами они руководствовались и ждали до начала марта 2017 года. Не знаю, существует ли ответственность руководителей Банка России за неисполнение прямой нормы закона. Но хорошо понимаю, что ни руководитель Нацбанка Татарстана, ни коллектив его учреждения не могли этого сделать. Это просто не входит в их полномочия. Но почему-то получилось так, что отвечать за бездействие московских чиновников пришлось чиновнику казанскому.
