Я надеюсь, что судья Мария Сизинцева обязательно получит и “волчий билет”, и справедливое наказание. Хотя на пути к этому моменту она, к сожалению, может еще много дел наворотить…
P.S. Все, что я рассказал о деле Дмитрия Амунца, не имеет никакого отношения к оценке деятельности руководителей и собственников Межпромбанка, которые растащили многие его активы, а также к деятельности руководителей Центрального банка, которые осенью 2008 года приняли решение о выдаче этому банку необеспеченного кредита, который хотят теперь взыскать с Дмитрия Амунца и его семьи.
VI
Размышления о будущем
Последний вопрос Немцова: “Когда российская экономика рухнет?”
2016
Моя последняя развернутая беседа с Борисом Немцовым состоялась в середине октября 2014-го. Крым уже стал российским, война на востоке Украины полыхала вовсю, против России были введены западные санкции, цены на нефть пошли вниз и достигли $ 85. Я рассуждал о том, насколько серьезным для экономики может оказаться такое развитие событий и что будет, если цены на нефть будут двигаться дальше вниз. Общий вывод звучал так: я не вижу никаких оснований для того, чтобы говорить о том, что российская экономика может попасть в состояние глубокого финансового кризиса, который ударит по реальному сектору и примет разрушительный характер. Моя логика была следующей: является весьма устойчивой ее главная опора – сырьевой экспорт, а поскольку спрос на сырье в мире не снижается, то ждать резкого и глубокого кризиса не следует; валютные резервы Банка России хотя и поистощились, но позволяли не бояться давления на платежный баланс, связанного с необходимостью для экономики платить по внешнему долгу; постепенная девальвация рубля компенсировала для бюджета снижение нефтяных цен, а фискальные резервы Минфина при проведении политики сдерживания бюджетного дефицита позволяли гарантировать безусловное исполнение бюджетных обязательств в ближайшие пару лет даже при цене нефти ниже 40 долларов за баррель.
Борису казалось, что шок от падения нефтяных цен и оттока капитала для насквозь прогнившей, коррумпированной, монополизированной, огосударствленной российской экономики окажется настолько сильным, что она неизбежно рухнет.
Увы, сказал я, этого не случится ни при $ 60, ни даже при $ 40. Я не хочу и не могу защищать российскую экономическую модель, которая настолько же далека от свободного рынка, как Зимбабве от Монголии. Я не меньше всякого знаю и об уровне коррупции, и о государственном рэкете, и о реальной роли государства во всех его проявлениях в экономике. Это все может резко снизить эффективность экономики, замедлить скорость ее роста, привести к падению жизненного уровня населения, но не может стать причиной краха экономики. Более того, я могу гарантировать, что при сдержанной денежно-бюджетной политике перед властями как минимум в течение двух лет не встанет неразрешимых экономических проблем, одним словом, для политической системы кризис будет достаточно мягким.
Через месяц после этого разговора цена нефти упала до $ 60, еще через месяц случился декабрьский валютный кризис, и Борис позвонил мне и сказал: “Ну, ты видишь! Я же говорил – все рушится!” Я возразил, что валютный кризис является целиком и полностью рукотворным – слишком много ошибок допустило руководство Банка России, – но именно поэтому его относительно легко будет преодолеть. Именно это и случилось в последующие недели, и хотя нефть снизилась до $ 45, никаких серьезных ударов российская экономика не получила. В конце января 2015 года состоялся наш последний разговор по телефону, Борис позвонил и сказал: “Да, ты был прав…”
Через год с небольшим после той дискуссии один из ее участников спросил у меня: “Ну как, один год из двух уже прошел. Значит, через год экономика рухнет?” “Увы, – ответил я, – не рухнет; ни через год, ни через два”. – “Как же так? Ты же “давал” ей всего два года?” Я понял, что именно такой вопрос мне сегодня задал бы и Борис, и теперь хочу на него ответить не в двух словах, а поподробнее.
Россия – не СССР
Экономика, в принципе, бессмертна. Я не могу припомнить в истории человечества за последние пару сотен лет эпизода, когда экономическая жизнь в какой-либо стране полностью остановилась. Даже в самые тяжелые военные годы люди продолжали работать и производить продукты питания, одежду, обувь, продавать их или обмениваться ими. Да, порою эта деятельность сильно сжималась в размерах, но… она не исчезала никогда. Поэтому сама по себе фраза “экономика рухнет” не вполне корректна. Экономика может упасть на 10 %, или даже на 20 %, или даже на 30 %, но она не может остановиться.
В ответ на это мне часто приходится слышать: “А как же Советский Союз, он же рухнул?” Но советская экономика была плановой, то есть основные решения о том, что и сколько производить, кому и по какой цене продавать, принимали чиновники в кабинетах Госплана-Госснаба-Госкомцен-Госкомтруда и т. д. То есть именно они пытались обеспечить равновесное состояние экономики, ее сбалансированность, которая позволяет ей чувствовать себя устойчиво. И к концу 80-х годов эту функцию чиновники больше исполнять не могли. Экономика становилась все более разбалансированной, в ней развивался полномасштабный кризис, главным проявлением которого стал тотальный дефицит и, фактически, повсеместное ведение талонной системы.
В рыночной экономике поддержание равновесия обеспечивается свободой движения цен. Именно поэтому ключевым моментом в переходе от плановой экономики к рыночной является освобождение цен от государственного контроля. Как только этот шаг делается, то в действие вступают рыночные механизмы, которые приводят экономику к равновесному состоянию. Понятно, что переход к свободным ценам является необходимым, но не достаточным шагом, и может получиться, как это было в России в первой половине 90-х, что равновесие экономики поддерживается за счет высокой инфляции.
Советская экономика с начала 1991 года находилась в настолько разбалансированном состоянии, что привести ее в равновесие усилиями чиновников было уже невозможно. Советское правительство при премьере Павлове попыталось и конфискационную денежную реформу провести, и восстановить директивные методы контроля за деятельностью предприятий, но это не помогало. Радикальное изменение в экономике наступило с января 1992-го, когда правительство Ельцина-Гайдара либерализовало большинство цен и курс рубля, что позволило экономике постепенно начать восстанавливать равновесие.
Равновесие и бедность
Как бы я ни относился к нынешнему политическому режиму в России, не могу не признать, что основа рыночной экономики – свободные цены и свободный курс рубля – пока не подвергается сомнению, и никаких попыток регулировать в массовом порядке цены или замораживать их властями пока не предпринималось. Точно так же пока ничто не угрожает свободе движения курса рубля. А раз российская экономика по своему характеру является рыночной, и равновесие в ней обеспечивается движением цен и движением курса рубля, то она обречена всегда стремиться в кратчайшие сроки вернуться в сбалансированное состояние, из которого ее могут вывести внешние (цены на нефть) или внутренние (решения властей) шоки.
