На днях стали известны первые прикидки прогноза нового министра экономики Максима Орешкина, который решил сразу “взять быка за рога” и выполнить поставленную задачу – в его прогнозе в целевом сценарии (успех которого опирается на набор структурных реформ, перечень которых пока неизвестен даже самому министру; в базовом сценарии – без реформ – российский ВВП растет на 1,5 % ежегодно) в 2020 году российская экономика растет на 3,1 %. (Почему-то в документах Минэкономики говорится, что это и есть опережение мировой экономики, хотя 3,1 % – это ее фактический рост в 2016 году, и основные прогнозы говорят о том, что она еще немного ускорится.)
График 2.
Темпы роста экономики России и мировой экономики, 2009–2021 гг. (2009 г. = 100 %)
Примечание. Прогноз роста мировой экономики – МВФ (2018–2019 гг. – 3,7 %, 2020–2021 гг. – 3,6 %). Прогноз роста экономики России – Минэкономразвития, федеральный бюджет на 2019 г. (2019 г. – 1,3 %, 2020 г. – 2,0 %, 2021 г. – 3,1 %).
Источник: Росстат, IMF World Economic Outlook (October 2018).
А до того времени, 2020-го, экономика России будет постепенно разгоняться, что означает – отставание от мировой экономики будет лишь нарастать. Если прогноз Минэкономики будет вещим и на обещанные темпы роста российской экономике удастся выйти, то для достижения той же цели – компенсировать упущенное за последние пять лет – темп роста экономии нашей страны на протяжении следующих десяти лет (2021–2030) должен превышать рост мировой экономики на 1,5 пункта, т. е. расти со скоростью 4,8–5 % в год.
Примерно через полгода, с высокой степенью вероятности, мы узнаем о решении Владимира Путина пойти на очередной президентский срок, после чего услышим набор его предвыборных обещаний и увидим, будут ли там стоять такие амбициозные цели. Или прочитаем между строк банальную фразу: “Кому я должен, тому прощаю”?
Плохой хороший год
2016
Как ни странно это прозвучит, но прошедший 2015 год оказался хорошим для российских властей с точки рения экономики. Хорошим в том плане, что никаких ожидавшихся в конце 2014 года катастроф не произошло, хотя, казалось, для этого были все основания. Да, экономика упала, но всего на 2,8 %; вспомните, в кризис 2008–2009 годов от пика до дна экономика пролетела вниз 10 %. Да, инфляция снова оказалась достаточно высокой (13 %), но с одной стороны, высокой инфляцией в России никого не удивишь, а с другой, во второй половине года темпы роста цен стабилизировались на уровне 0,7–0,8 % в месяц. Да, рубль сильно ослаб, но никаких валютных кризисов образца декабря 2014-го не было, да и за год (1 января к 1 января) рубль ослаб всего на 23 %. Да, падение нефтяных цен подорвало доходную базу бюджета, но в итоге доходы федерального бюджета оказались заметно выше уровня, зафиксированного в первоначальном варианте закона о бюджете. Да, потребление населения упало более чем на 10 %, но это не вызвало массовых протестов и не противопоставило народ власти.
Но, сказав все это, я хочу сразу зафиксировать, что хороший итог года является не результатом деятельности правительства, а потому все негативные тренды, которые сформировались в российской экономике в 2016 году, будут набирать силу, и ни о каком прохождении дна или пика кризиса речи идти не может.
Экономика оказалась устойчивой
Самая большая “загадка” прошедшего года – относительно небольшое падение российской экономики. Год назад многие эксперты говорили о неизбежном 8 %–10%ном падении, строя свои оценки на падении курса рубля, падении импорта, ожиданиях падения инвестиций. Однако ничего похожего не случилось. Почему? Я вижу три причины этого.
График 3.
Динамика промышленного производства в России в 2008–2012 и 2014–2017 гг. (100 % = июль 2008 г. или июль 2014 г., соответственно)
* Показатели охватывают только второе полугодие 2008 и 2014 гг.
График 4.
Экспорт нефти и нефтепродуктов и угля из Российской Федерации, 2011–2018 гг. (100 % = 2011 г.)
[20]
Во-первых, российская экономика строит свое благополучие на производстве и экспорте сырья. А в отличие от 2008/09 годов в этом кризисе Россия оказалась в “гордом одиночестве”: основные потребители российского сырья (Европа, Китай, Средний Восток) пусть и неравномерно, но продолжают расти; следовательно, ни о каком снижении физического спроса на сырье на этот раз (в отличие от ситуации шестилетней давности) речи не шло. Более того, по ключевой для российского экспорта позиции – нефть и нефтепродукты – был продемонстрирован небольшой рост, благодаря этому нефтяники установили новый рекорд по добыче нефти
[21]. Стабильность работы российского сырьевого сектора влечет за собой стабильность работы железнодорожного транспорта (более 70 % перевозок – сырье и продукты его переработки; падение на 30 % в конце 2008 года) и системы трубопроводов (которые по вкладу в грузооборот и в ВВП равны железнодорожному транспорту).
Поскольку система налогообложения нефтегазового сектора построена таким образом, что основная часть прироста мировых цен достается бюджету, то при снижении цен удар по финансовому положению сырьевых отраслей оказывается гораздо меньше, чем по благополучию федерального бюджета. Более того, сырьевые отрасли выиграли от ослабления рубля (обесценение издержек в валютном выражении) и от политики правительства по замораживанию зарплат в бюджетном секторе – давление работников сырьевых отраслей в пользу повышения зарплат резко упало. Все это позволило сырьевикам сохранить объемы производства и удержать необходимые объемы инвестиций.
Во-вторых, к 2015 году российское правительство развернуло во всю мощь программу финансирования оборонно-промышленного комплекса, который в 2013–2015 годах наращивал объемы производства на 15–20 % ежегодно (примерно такой же рост должен сохраниться и в 2016 году, после чего объемы производства по отдельным направлениям стабилизируются, по другим – начнут сокращаться). Быстрый рост военной промышленности обеспечивал, как это хорошо видно на графике 4, стабильность объемов промышленного производства на протяжении всего года, что успокаивало политиков.
