– Ну, арестовывайте уже, – проговорил Кен, не отнимая ствола от пленника.
Чендлер жестом велел остальным сделать шаг назад. Кен был явно не в себе, и от него можно было ждать чего угодно.
– Хорошо, Кен, мы его забираем. Опускайте ружье.
Чендлер постарался придать голосу командный тон, но, судя по всему, вышло не очень.
– Это с чего это я буду опускать? – взревел Кен. – Говорю ж: опасный ублюдок.
– Так, всё, опускайте, – повторил Чендлер.
Если бы Кен знал, с кем имеет дело, подумалось ему, он бы и близко не подошел. Старик, может, и псих, но не дурак.
– И не подумаю! Арестовывайте его, и все тут. – Слова вязли в бороде, как будто она срослась настолько, что рот уже не открывался.
Чендлер подался вперед, чтобы лучше расслышать. Зря. Кен угрожающе перехватил ружье.
Пленник что-то невнятно забормотал – что-то умоляющее.
Чендлер решил подыграть старику.
– Ладно, ладно, Кен. Что он натворил?
– Точнее, за чем я его застукал.
Чендлер осторожно наклонил голову, стараясь не провоцировать Кена лишними движениями.
– Он хотел угнать мою тачку.
– У вас со двора? – уточнил Чендлер.
Если это и в самом деле Хит, ему нужна была машина, чтобы скрыться – или чтобы догнать сбежавшую жертву.
– Не-а, я был у Форта. Отстреливал чертовых кроликов. Воротился, а тут этот чертов ублюдок пытается завести мою тачку. А воровать – нехорошо. – Кен невинно заморгал: точь-в-точь кролик, на которых он якобы охотился.
Чендлер, однако, прекрасно знал, что все это брехня. Если Кен крутился у фермы Форта, значит, наверняка воровал яйца у наседок – но с этим можно разобраться в другой раз. Сейчас нужно было спровадить старика, взять его пленника под стражу и допросить.
– Нехорошо, Кен, нехорошо, – поддакнул Чендлер. – Передайте его нам, и мы его арестуем.
– Я не хотел… – начал было мужчина, но получил по спине ружьем и замолчал.
– Еще как хотел, а я тебя сцапал! – заорал Кен ему прямо в ухо, потом обратился к Чендлеру: – Там следы, по всему рулю следы! И не смотрите на его кровищу, я тут ни при чем. Он такой и был. Так что не пришьете.
– Я вам верю, Кен. А теперь…
– Даже пальцем не тронул, а ну, скажи-ка! – Кен ткнул пленника ружьем в спину.
– Да это не то… – промямлил тот.
– Во, во! Слыхали? – перебил Кен.
– Хорошо, – сказал Чендлер и обратился к потенциальному маньяку: – Вы в порядке?
– А по мне не видно? – с явной обидой отозвался тот. – Сами-то как думаете?
Он скривился от боли; на этот раз не от тычка ружьем, а от чего-то еще.
Кен, впрочем, не преминул воспользоваться случаем. Пленник захрипел.
– А теперь, парень, рассказывай, что сделал – точнее, что делал, когда я тебя сцапал.
– Кен, пожалуйста, мы сами разберемся, – настаивал Чендлер.
– Если он сознается, вы мне ничего не пришьете.
Пора кончать с этим, подумал Чендлер. Чем больше Кен заводился, тем нервнее потирал спусковой крючок.
– Никто не собирается ничего вам пришивать, Кен. Просто опустите ружье. Ну!
– Мы не сможем использовать его слова как доказательство, если вы и дальше будете угрожать ему оружием, – встрял Лука.
Чендлер бешено уставился на подчиненного. Формально тот прав, однако сейчас его замечание было очень некстати. Перед ними и так потенциальный маньяк – не хватало еще, чтобы у них на глазах совершилось убийство.
– Так, Кен, отдавайте ружье. Сейчас же!
Чендлер протянул руку, но никаким усилием воли не мог унять дрожь.
– Это мое.
– Его вам вернут.
– У меня есть на него разрешение.
– А разрешения наводить его на людей – нет.
– Даже когда ублюдок хочет угнать мою тачку?
– Вы привели его сюда. Этого достаточно.
– Он не сознался, – гнул свое Кен.
Мужчина снова скривился и плотно сжал зубы. Вид у него был разбитый и подавленный. Еще бы, так глупо попасться, и, главное, из-за кого – из-за местного агрессивного сумасброда.
Видя, что Кен опускать ружье не собирается, Чендлер обратился к пленнику:
– Так вы пытались угнать машину или нет?
Тот кивнул. Под дулом ружья оставалось только сознаться.
– Да, я пытался угнать машину. Но поймите, мне надо было. Я спасался от…
Закончить ему не дал очередной тычок в спину.
– Заткнись, парень, тут твои отговорки не пройдут. Ишь, городское отребье, думают, что им все с рук сойдет.
– Все, Кен, он сознался. Отпускайте его, – велел Чендлер.
– А извиниться как же?
– Кен!
С недовольной гримасой старик поднял ружье стволом в потолок. Чендлер позволил себе выдохнуть и почувствовал, как градус напряжения в помещении спадает. Констебли немедленно вклинились между мужчиной и Кеном. Тот наотрез отказался отдавать ружье Тане, поэтому пришлось вмешаться сержанту.
– Это мое.
– На сорок восемь часов – нет, – сказал Чендлер. – Остынете пока. А в следующий раз, если захотите задержать нарушителя, вызовите нас.
– Но чтобы через два дня вернули. Я без него как без рук, сержант. – Кен выглядел ужасно беспомощным и расстроенным, будто у него отняли единственного ребенка.
– Через два дня, – подтвердил Чендлер, стараясь не обращать внимания на недовольный взгляд Тани.
Сержант знал: она против, чтобы кто-то, кроме полиции, мог пользоваться оружием. Возможно, из-за троих детей Таня не любила оружие как таковое. Впрочем, навести ствол на преступника, если понадобится, это ей не мешало. Чендлер кивком велел Тане вывести Кена из участка. Одним психом в помещении стало меньше, и этот еще не самый опасный.
Теперь можно было спокойно рассмотреть подозреваемого. Мужчина стоял, опустив голову. По его потному, пухлому лицу совсем не скажешь, что он мог бы убить пятьдесят четыре человека. В сощуренном взгляде, которым он встретил сержанта, однако, читалась затаенная злоба. Подозреваемый вздохнул и, оскалившись, застонал. Чендлер нащупал рукой пистолет, готовый немедленно его выхватить.
– Мне пришлось, – прошептал мужчина. – Другого выхода не было.
Лука встал позади подозреваемого, ожидая дальнейших указаний. Чендлер повел глазами в сторону. Лука, кивнув, отошел.
– Вас зовут Хит? – спросил Чендлер, обхватывая пистолетную рукоять.
Окровавленный мужчина медленно поднял голову. Губы поджаты, как у преступника, пойманного с поличным.
