Митч криво усмехнулся. Слова друга его не тронули.
– Единственное, что я чувствую, Чендлер: нет смысла искать того, кто не хочет, чтобы его нашли. Парень и не думал возвращаться, иначе ни за что бы не забрался в такую даль.
– А чего ты хочешь, Митч? Убийства-наркотики-проститутки? Тогда тебе в большой город надо.
Митч потянул за ветку, та со щелчком оторвалась от ствола. Он раскрошил ее в руке и высыпал труху на землю.
– Подумываю над этим, – сказал он.
– Серьезно?! – От удивления Чендлер отвлекся от Артура, копавшегося в пыли неподалеку.
– Да.
– Ты ведь всего год на службе.
– И что?
– Кому ты такой нужен?
Митч облизнул свои неестественно синие губы.
– Я пообщался со старшиной из Перта. Она не против.
– Из Перта? Из хренова Перта?!
– Да, из хренова Перта. Здесь только в прятки играть, никаких перспектив.
– Ну да, как же, большие планы, – не удержался от сарказма Чендлер.
– Зато ты, я погляжу, крепко тут засел.
– И ничего я не засел.
От вида презрительной ухмылки на лице Митча у Чендлера зачесались кулаки.
– Ну как же: засадил Тери и сам засел.
Перед глазами сразу возникла подруга на восьмом месяце беременности, и Чендлеру стало тошно. Он с куда большей охотой был бы сейчас с ней, а не шатался по этим лесам. Однако Митчу он сказал то же самое, что и ей:
– Жизнь есть жизнь. Мы не всегда в состоянии решать за себя.
Оставив друга под деревом, он вернулся к Артуру. Тот откопал какую-то пластиковую обертку и пытался понять, от чего она.
Очередной ложный след. Обертка явно уже давно здесь валяется: совсем выцвела и истрепалась. Чендлер увел Артура с прогалины, и они углубились в заросли кустарника. Еле заметная каменистая тропинка вывела их к широкому перевалу между двумя скалами – точно врата в неизвестность.
С вершины перевала открывался широкий вид на плотное покрывало деревьев, непроницаемое для взгляда, но также и для безжалостного солнца. Масштабы вызывали одновременно восторг и ужас; Чендлер вдруг почувствовал себя одинокой песчинкой. Немногие, даже самые свихнувшиеся, заходили так далеко. Зачем сюда понесло Мартина? Для самоубийства существовали куда более простые способы.
С другой стороны, прошла всего неделя. Мартин вполне еще мог быть жив.
Чендлер начал спускаться по противоположному склону. Снова донесся голос Митча: тот приказывал своим волонтерам рассредоточиться, кто-то из них не преминул нагрубить в ответ. Чендлер, впрочем, знал, что Митчу все равно. Гораздо важнее, смог ли Мартин выжить здесь в течение недели? Сможет ли Артур? А Митч? А он сам?
11
– А теперь, сержант Дженкинс, к тому, что вам нужно сделать, – снова зазвучал из динамика всезнающий, самодовольный голос. – Во-первых, передайте описание беглеца в дорожную службу полиции штата.
– Его зовут Гэбриэл, – вставил Чендлер, чтобы сказать хоть что-то полезное.
Официальный тон Митча убивал его. Такое ощущение, будто они совершенно незнакомы друг с другом.
– Описание должно быть максимально подробным, с учетом того, что он мог как-нибудь изменить внешность.
– Уже сделано, – сказал Чендлер.
– Самое главное: перекройте дороги. Прежде всего основные направления…
– У меня нет стольких сотрудников.
– Я уже связался с полицией штата, – так же спокойно продолжал Митч. – Вам выделят подкрепление.
– На все это нужно время… инспектор Эндрюс. – Чендлер сдался и решил подыграть. – Гэбриэл уже вполне мог скрыться. Как говорится, после пожара за водой…
– И тем не менее, сержант Дженкинс, – строго перебил Митч, ясно давая понять, что не терпит, когда его решения обсуждают, – приказ вы выполните. Надо расхлебывать ту кашу, которую вы заварили. Додумались: взять да отпустить главного подозреваемого… Нет, даже хлеще! Отвезти его в гостиницу и поместить в лучший номер – за счет налогоплательщиков. Какое, однако, благородство по отношению к преступникам!
Чендлер представил себе самодовольное рябое лицо инспектора Эндрюса и решил все-таки напомнить о немаловажной детали:
– Не факт, что Гэбриэл – преступник.
– Давайте сначала поймаем его, а дальше пусть разбираются специалисты. – Митч помолчал. – И последнее: ни слова прессе. По крайней мере, пока не добудем больше улик. Нельзя допустить, чтобы журналисты путались под ногами и мешали следствию.
– Полная тишина?
– Полная, – подтвердил Митч.
– А что сообщить уилбрукцам?
– Ничего, сержант Дженкинс. Любое ваше слово – потенциальная утечка. Не пройдет и пяти минут, как все выльется в «Твиттер» и «Фейсбук». Не забывайте, в какое время мы живем: мгновенный доступ ко всем новостям. Впрочем, вы там у себя, может, этого и не понимаете. Кроме того, едва ли вам пойдет на пользу, если люди узнают, что вы упустили главного подозреваемого.
С этим Чендлер не спорил, однако держать друзей и близких в неведении, что по городу, возможно, бродит маньяк, тоже казалось неправильным.
– И все-таки я считаю, что сообщить надо.
– Нет, сержант Дженкинс. Это приказ.
– Чендлер, Митч. Меня зовут Чендлер. И не говори, будто ты забыл.
– Никому ни слова, сержант Дженкинс, – отозвался тот после секундной заминки, – иначе только усугубите положение. Если начнется паника, преступник исчезнет. Кроме того, вы знаете, чем грозит прямое нарушение приказа вышестоящего начальства. Я скоро прибуду, так что…
– Вы в четырехстах пятидесяти километрах от Уилбрука. Сколько…
– Три часа, – ответил Митч. – Выезжаю немедленно, поэтому, сержант Дженкинс, будьте добры организовать мне и моей группе рабочее пространство. И что-нибудь из еды сообразите.
Инспектор Эндрюс помолчал.
– И да, сержант Дженкинс… постарайтесь до моего приезда не наломать больше дров.
Громкий щелчок и затем гудки, как будто Митчу последнего оскорбления показалось мало и он решил еще кинуть трубку.
В участке повисло молчание – своего рода поминки по достоинству Чендлера. Дабы как-то исправить ситуацию, сержант обратился к остальным:
– Держитесь. Скоро будет жарко.
Безрадостно, зато честно. Подчиненные, стоявшие возле стола, молча закивали, но заговорил первым Ник:
– Не знаю, сержант, что вы там не поделили, но как по мне, этот инспектор – та еще скотина.
