– И весьма заносчивая к тому же, – поддакнула Таня.
Чендлер согласно кивнул.
– На вашем месте я бы придержал это мнение при себе… Ладно, за работу.
После такого публичного унижения оправиться было непросто, но Чендлер взял себя в руки и начал выполнять полученные указания.
– Таня, пока полиция штата не вышлет подкрепление, на тебе шоссе и сто сорок вторая. Лука, берешь направление на Дали – это если вдруг он решит уйти на юг, а не на север. Джима я отправлю в сторону Стокмена. Будем надеяться, этого хватит. Соблюдайте осторожность, мы не знаем, на что он способен.
– А если он решит уйти тем же путем, что и попал сюда? – поинтересовался Ник.
– Маловероятно, – ответил Чендлер, впрочем, довольный тем, что молодой констебль не побоялся высказать свои соображения. – По его словам, он приехал на велосипеде. Однако проверь, не было ли за сегодня сообщений об угоне машин, мотоциклов, тракторов или другого транспорта.
Едва Лука с Таней вышли, Ник доложил, что заявлений об угоне не поступало. Чендлер не удивился. Городок маленький; новость о краже автомобиля – да что там, велосипеда – разнеслась бы мгновенно. Обстановка накалялась с каждой минутой. Буквально утром они маялись от безделья, теперь имели дело с двумя потенциальными маньяками: первый сидит в камере, второй на свободе. Беда не приходит одна, и Чендлер знал об этом как никто другой. Не было ни жены, ни детей – и вот он в разводе, в одиночку воспитывает двоих. После чумы – потоп.
Вот только этот потоп того и гляди готов был захлестнуть сразу всех.
* * *
Через пятнадцать минут Лука, Таня и Джим заняли свои позиции и доложили: все тихо. Никто, конечно, не ждал, что Гэбриэл – если он еще в городе – воспользуется крупной магистралью, однако хоть что-то надо было сделать. По мнению Митча, Чендлер только на это и способен.
Ник сидел за своим столом, насупившись от несправедливости.
– Потерпи, скоро и ты будешь при деле, – сказал ему Чендлер, втайне надеясь, что задание будет даже более рутинным, чем работа в регистратуре.
– Когда же? У вас что, часто такое случается?
– Послушай, Ник, – попытался утешить его Чендлер. – Я бы никогда не подумал, что у нас объявится маньяк – и вот, пожалуйста. Если такое произошло у нас, значит, может произойти где угодно. Сидя здесь, в самом центре расследования, ты делаешь очень важное дело. Да, на первый взгляд, кажется, что все интересное где-то там, но мы ведь не имеем права оставить участок без охраны, тем более когда один подозреваемый сидит в камере, а другой на свободе. Если Гэбриэл действительно пытался убить Хита, то может попробовать снова. Кто знает, вдруг главные события будут разворачиваться не на улицах, а именно здесь? А теперь, пожалуйста, передай ориентировку на Гэбриэла в полицию штата.
Ник кивнул и выпрямился.
Следующий свой приказ Чендлер внутренне не одобрял, но выхода не было:
– И напомни им: ни слова прессе. Нельзя, чтобы информация просочилась в «Фейсбук», «Твиттер» или «Снэпчат» какой-нибудь.
Он сыпал названиями, как будто разбирался в теме, хотя на самом деле просто подслушал у дочки. Делать было нечего, только сидеть и ждать – новостей или подмоги. Натура Чендлера протестовала против необходимости держать жителей городка в неведении, но приходилось признать: тут Митч прав. Массовая паника сейчас совсем ни к чему.
Неизвестно, когда получится снова увидеть детей, поэтому сержант позвонил домой. Первым к телефону, как всегда, успел Джаспер.
– Алло! – раздался задорный детский голос.
Мальчонка был от природы любопытен, словно какая-то сила постоянно заставляла его совать пальцы куда не следует, разбирать все подряд на части и в таком виде бросать – пускай другие чинят.
– Джаспер, это я.
– Папа! – буквально проорал сын в трубку.
– Да, Джаспер. Все дома? Чем занимаетесь?
Просто проверяю, успокаивал себя Чендлер. Никого не предупреждаю, лишь хочу убедиться, что все на месте.
– Ну, да… Бабуля с дедулей смотрят телик, а Сара у себя в комнате.
– Отлично. Попроси дедушку, пусть поставит тебе мультики.
Пусть лучше сидят дома.
– Но ты же говорил, что нельзя весь день торчать перед экраном.
– Да, говорил, но иногда можно. Сару мне позови, пожалуйста.
В динамике что-то стукнуло. Джаспер, наверное, сразу побежал за сестрой, бросив трубку болтаться. Чендлер оглянулся в сторону регистратуры: Ник передавал диспетчеру описание Гэбриэла.
– Чего?
Голос у дочери, в противоположность брату, был раздраженный. Больше всего ей хотелось снова уткнуться в свой «айфон». Чендлер изо всех сил старался отучить ее от этой привычки, но работа не позволяла, и Сара все свободное время проводила за всякими Angry Birds, Candy Crush и другими играми, где нужно было все ломать, швыряясь разными зверушками. Как-то Чендлер тоже попробовал сыграть. Не оценил.
– И я тоже рад тебя слышать, – сказал он.
– Угу. Пап, я занята, чего тебе?
– Как прошла репетиция первой исповеди?
Исповедь – единственное, что интересовало Сару, кроме телефона. Для нее это был шанс выделиться перед друзьями.
– Нормально. Еще будет генеральная репетиция, только без платьев. Слова там тоже говорят не те, но я спросила у Ники с Эми, и они…
– А может, брата попросишь помочь?
– Джаспера? Ну нет! Зачем мне его помощь? Он ведь… он ведь ничего не знает… и он все испортит. – В ее голосе звучал искренний ужас.
– Пожалуйста, я прошу. Он с радостью согласится тебе помочь.
– Но как он мне…
– Как угодно, – оборвал дочку Чендлер. – Лишь бы не думал, что про него забыли.
Сара молчала и только обиженно сопела в трубку.
– Ну ладно, – сказала она наконец, а потом добавила: – Пап…
– Да, малыш?
– Когда ты придешь домой?
– Не знаю. Сегодня, скорее всего, нет.
– А почему?
– Дела.
– А. Ну ясно.
И все. Даже если она и расстроилась, то тут же забыла. Отсутствие отца было настолько привычным, что Сара перестала обращать внимание. Гнусное чувство. Неудивительно, что Тери решила отсудить детей у бывшего мужа. Чендлер действительно слишком много времени проводил на работе, хоть никогда бы этого при ней не признал. Тери не понимала, что он руководит целым участком, что зона ответственности большая, а людей не хватает – и с выходом в отставку Билла их стало еще меньше. Уважительная причина, хотя суд едва ли сочтет ее таковой. Впрочем, эту заботу можно оставить на другой раз. Когда все уляжется.
– Папа?
