– Ладно, сержант, но вопросы задаю я, а вы держите язык за зубами.
– Хорошо, задавай, – сказал Чендлер и тут же осекся.
Лишнее слово – и его опять посадят на телефон.
Чендлер направился к камерам, Митч за ним. Задвижка открылась с гулким лязгом. Хит, будто проголодавшийся пес, тут же подскочил к щели, только вместо лая сыпал вопросами.
– Что у вас тут творится? Кто все эти люди?
– Мистер Баруэлл, отойдите от двери, – приказал Митч негромко, но властно. В его голосе не осталось ни следа юношеского провинциального акцента. Учитывая, какие средства тот вложил в свой костюм и внешний вид, Чендлер не удивился бы, узнав, что бывший приятель еще и занимался сценической речью.
– А это кто? – спросил Хит, указывая на Митча. – Мой адвокат?
– Это инспектор, он приехал побеседовать с вами. А теперь – шаг назад.
Чендлер начал открывать дверь, а Митч откинул полу пиджака и положил руку на пистолет. Интересно, подумалось Чендлеру, приходилось ли ему стрелять в людей? Вероятно, да.
Сержант вошел первым и достал наручники.
– Не, не, давайте без этого, – сказал Хит, вскидывая руки. – Мне нужен адвокат.
– Зачем вам адвокат, если вы невиновны? – нахмурившись, спросил Митч.
– Всем положен адвокат.
– Возможно, – невозмутимо кивнул Митч, – но только виновные требуют, чтобы его им предоставили. Я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов и понять, что с вами произошло. Расскажите мне то же, что уже рассказали моему коллеге.
Хит исподлобья смотрел на Митча, как бы пытаясь разгадать его истинные намерения. Затем он молча развернулся лицом к стене и подставил Чендлеру истерзанные запястья. Надевая наручники, он почувствовал, как подозреваемый дернулся от боли. Хита проводили в допросную, усадили и только после этого сняли браслеты.
– Ничего нового я не скажу, – заявил тот, потирая запястья и переводя взгляд с Митча на Чендлера, который стоял за спиной напарника.
Митч задавал вопросы. В свете ламп поблескивали серебряные запонки: большие, угловатые, дорогие, но не крикливые, а сдержанно-элегантные. Митчу всегда нравилось серебро: может, потому, что цветом напоминало дорогой сердцу полицейский значок, а может, просто потому, что подчеркивало статусность. Митч никогда не упускал случая ее подчеркнуть.
Хит начал говорить. Рассказ повторял первоначальную версию почти слово в слово, разве что звучал чуть более связно. Так же подробно описывалась дорога, так же смазанно – пленение и побег. Чендлер заметил лишь одно расхождение: имя «Сет» на документах в доме. Митч надавил сильнее, Хит сознался, что только сейчас вспомнил. Написано, сказал, крупными красными буквами, как будто что-то очень важное. Чендлер взял себе на заметку проверить списки пропавших без вести на наличие Сетов.
– Если бы вам удалось угнать машину, куда бы вы направились? – спросил Митч, опустив глаза в записи, как будто просто заполнял паузу.
– Подальше отсюда, – ответил Хит; на лбу у него собирались бисерины пота.
– Первоначально вы утверждали, что направляетесь сюда, в город. – Митч внимательно посмотрел на собеседника.
– Да, направлялся… мне было все равно, лишь бы подальше от него. И если бы вы не заперли меня… пока он…
Хит весь содрогнулся, несколько капель пота сорвались с его раскрасневшегося лица и упали на стол.
– Невинному человеку едва ли придет в голову угонять автомобиль, – заметил Митч.
– А вот испуганному – очень даже, – возразил Хит.
– Давайте теперь по вашей биографии, – сменил тему Митч.
Чендлер понял: сбивает подозреваемого с толку, чтобы тот сболтнул что-нибудь лишнее.
– И что вы хотите узнать?
– Родные есть?
– Нет.
Митч помолчал, ожидая, что Хит продолжит мысль. Тот не стал.
– Родители умерли.
– Мои соболезнования, – безучастно произнес Митч.
Хит вздохнул.
– Давно уже. Мне еще двадцати не было.
– От чего? – спросил Митч.
– Рак. У мамы был рак груди, у папы – кишечника. Он пережил ее на два года.
Чендлеру показалось, что для приличия стоит немного помолчать, однако Митч и не думал останавливаться.
– Вы часто про них вспоминаете?
Хит опустил взгляд на стол.
– Бывает. Но я свыкся с этим, как и с тем, что и сам могу так же кончить.
В его голосе сквозила отрешенность, даже обреченность, как будто смерть совсем рядом, терпеливо дожидается за углом. Может, это встреча с Гэбриэлом так на него повлияла, а может, уверенность в скорой гибели подтолкнула его к тому, чтобы забрать с собой как можно больше народа.
– Вам кто-нибудь говорил, что вы умрете? – спросил Чендлер.
Хит перевел взгляд на сержанта. Митчу такое вмешательство явно не понравилось.
– Никто, только Гэбриэл. С другой стороны, все умирают.
И снова зацепиться не за что. Хит просто констатировал факт, словно уже представлял себя горсткой праха.
– Вопрос только в том, как. Верно, мистер Баруэлл? – спросил Митч.
Недвусмысленный намек заставил подозреваемого снова обратить внимание на инспектора.
– Это вы сейчас к чему?
Митч отмахнулся – якобы так, к слову пришлось.
– Продолжайте про родню.
– Ну, еще есть брат с сестрой. Оба старшие.
– Как зовут?
Митч картинным жестом приготовился записывать, как бы обещая, что вся информация будет проверена и ложь быстро вскроется.
– Росс и Пиппа. Филиппа. Мы не общаемся. Поссорились из-за завещания.
– Родители все оставили вам? Как младшему?
– Нет, – сказал Хит с тенью разочарования. – Совсем даже наоборот. Им обоим достался дом, а мне так – объедки. В общем, дело давнее. С тех пор мы не виделись.
– Они не забеспокоятся, узнав, что вас задержала полиция?
– Они вспомнят обо мне, только когда я сдохну, – проворчал Хит. – Гэбриэл чуть было не устроил им этот праздник.
Митч кивнул.
– Никаких документов, подтверждающих личность, у вас при себе нет, так?
– Он все забрал: бумажник, права… все.
– Ладно, – бросил Митч.
– Не того вы поймали, сержант.
От такого наглого понижения в звании Митч возмущенно вскинул брови.
– На данный момент, мистер Баруэлл, вы единственный задержанный, – сказал он, бросив негодующий взгляд на Чендлера, и опять сменил тему: – Вы упоминали число пятьдесят пять.
