Гэбриэл снова махнул дрожащей рукой в сторону стены.
– Оттуда.
Чендлер выдавил из себя ободряющую улыбку.
– Нет, где вы живете?
– В Перте… Но я часто в разъездах.
Гэбриэл откинулся на спинку кресла. На миг показалось, что он вот-вот сползет на пол.
– У вас есть удостоверение личности?
– Он забрал.
– Ладно… – Чендлер кивнул. – А имя его вы хотя бы узнали?
Гэбриэл молчал. Он уже не бегал глазами по комнате, веки начали закрываться. Чендлер еще раз посмотрел на одежду потерпевшего. Пятна крови небольшие, значит, серьезных ранений нет, однако нельзя исключать невидимые травмы, например сотрясение мозга.
– Вы узнали…
– Хи-и-ит… – выдохнул Гэбриэл.
– Хит? – переспросил Чендлер и кивнул Тане.
Она тут же записала имя в блокнот.
– Да, – ответил Гэбриэл, – маньяка зовут Хит. Он отнял у меня документы.
Парень вдруг подобрался и попытался встать.
– Мне нужно бежать.
Чендлер шагнул навстречу потерпевшему и придержал его. Знакомая история: многим, кто оказался в полицейском участке, не терпелось поскорее оттуда убраться, как будто не дай бог пришьют что-нибудь, если задержишься.
– Оставайтесь здесь, а мы вызовем вам врача.
– Нет! – возразил Гэбриэл, глаза у него снова в ужасе распахнулись. – Я расскажу вам, что случилось, и исчезну. Вдруг он придет за мной?
– Не бойтесь, здесь вы в безопасности, – успокоил его Чендлер.
– Чем дальше отсюда, тем лучше.
Гэбриэл глубоко вздохнул, чтобы взять себя в руки, и при этом снова скривился. Скорее всего, сильно ушиб ребра, предположил Чендлер.
– Мы сейчас вызовем вам врача, – осторожно сказала Таня.
– Нет, сперва я расскажу вам, что случилось.
3
За регистратурой находилась маленькая допросная, по совместительству столовая. Стены в ней были выкрашены не в ярко-желтый, как во всем участке, а в темно-зеленый. Чендлер где-то вычитал, что такой цвет настраивает людей на разговор.
Посетитель опустился на хлипенький пластмассовый стул, тот жалобно заскрипел. Чендлер устроился напротив, облокотившись на заляпанную горчицей столешницу. Надо узнать, кто сегодня дежурный. Скорее всего, он.
– Начинаем запись, – сказал Чендлер. – Сегодня двадцать третье ноября две тысячи двенадцатого года. Ваше полное имя?
– Гэбриэл Джонсон.
– Местожительство?
– Вообще я из Перта, но без… как это говорится…
– Без прописки?
– Вот, да, без прописки. Простите, все никак…
Гэбриэл огляделся по сторонам, как бы изучая помещение. Зацепиться взглядом, тут, впрочем, было не за что.
– Возраст?
– Тридцать лет.
Тон у парня был отрешенный – видать, случались в его жизни разные неприятности. Лицо, еще мальчишеское, покрывал густой загар, на котором отчетливо выделялись угревые шрамы.
– Что привело вас сюда?
– Искал работу.
– Какую?
– Любую, где требуются руки. Думал, здесь что-нибудь подвернется.
– Например?
– Не знаю. Слышал просто, что тут есть к кому наняться.
Его не обманули. В округе действительно хватало скотоводческих ферм и подсобных хозяйств, раскинувшихся на огромных площадях размером с небольшую страну. Гэбриэл как раз то, что нужно: жилистый, в еде неприхотливый – главное, чтобы мясо давали, – готовый хоть копать колодцы, хоть перегонять и клеймить скот.
– Как вы познакомились с Хитом?
Услышав это имя, посетитель вздрогнул и не сразу взял себя в руки.
– Я был в Порт-Хедленде, приехал туда из Эксмута с попутным дальнобойщиком.
– Имя?
Гэбриэл небрежно дернул плечом.
– Ли… как-то там. В общем, китаец, лет под пятьдесят. Толстый такой. Курил самокрутки, держал их в кабине за козырьком. Вот и все, собственно.
– И в Порт-Хедленде вы расстались? – спросил Чендлер.
– Да, он поехал дальше, в Дарвин.
– А что вы делали в Порт-Хедленде?
– Спал.
– Где?
– В парке.
– В каком?
Гэбриэл пожал плечами.
– Не знаю. Не интересовался. Парк как парк: трава, деревья… скамейки.
Чендлер сделал пометку вернуться к этому месту позднее.
– Ладно. Что было дальше?
Парень немного успокоился, хотя голос у него все еще подрагивал и срывался.
– На следующий день я решил отправиться в глубь материка на заработки.
– А на побережье чем хуже?
– Знакомый в Эксмуте сказал мне, что чем дальше от побережья, тем прибыльнее. Большинство крутится на побережье, типа передвигаться легче, вот только конкуренция такая, что работодатели платят гроши. Да и просто интересно посмотреть было…
Гэбриэл замолчал, как будто забыл, что хотел сказать. Чендлер с вопросами не встревал, давая ему возможность самому собраться с мыслями.
Встряхнув головой, Гэбриэл продолжил:
– Так вот, иду я по дороге… в сторону от трассы. – Он посмотрел на Чендлера. – Номер не знаю.
Зато Чендлер знал. От трассы номер один ответвлялось девяносто пятое шоссе на Уилбрук. Он много раз катался по этому шоссе туда-сюда, когда только начал встречаться с Тери – бойкой, разбитной девицей с побережья. Тогда он еще не знал, что она никогда не свыкнется с жизнью вдали от моря.
– Иду я, в общем, солнце жарит и слепит. Тут слышу: сзади гудит машина. Вытягиваю руку. Без особой надежды, до этого двое уже проехали мимо… А этот взял и остановился.
– Описать машину можете?
Чендлер оглянулся на полупрозрачное зеркало, за которым сидела Таня. Хоть бы все записалось. В последний раз допрос в участке проводили с год назад, по бытовухе. Джун Тьендали надоело, что муж проводит вечера не с ней, а со своими голубями, и в пылу ссоры сломала ему руку хоккейной клюшкой.
– Большая, угловатая такая. Марку не помню: логотипа, кажется, не было. Темно-коричневая… а может, просто грязная, даже окна заляпаны. Один стоп-сигнал не работал, это мне запомнилось. Я, конечно, сразу поспешил к ней: вдруг водитель передумает и уедет. – Гэбриэл поднял печальный взгляд. – Лучше бы он уехал.
– Номер не запомнили?
– Нет, он тоже был в грязи. Возможно, специально заляпан.
– Ладно. Продолжайте.
