Появление Чендлера было встречено подозрительными взглядами. Пришлось показывать корочку – только тогда его проводили к руководителю бригады, Ребекке Патель. Предельная серьезность и клиническая дотошность идеально отвечали ее должности.
– Что тут у вас? – спросил Чендлер.
– Где? Будьте конкретнее, сержант. – Доктор Патель не терпела пустой болтовни.
– Есть ли новости по поводу тел? Удалось ли кого-нибудь опознать?
Ребекка вздохнула, как если бы ребенок попросил ее в двух словах объяснить смысл жизни.
– Вы слишком торопите события, сержант. На данный момент мы располагаем только предварительными данными.
– Предварительные тоже сойдут.
Ребекка сощурилась. Характер у нее стерилен, как и костюм, чувство юмора ей не свойственно – впрочем, того требовала работа. Строгость в одежде, строгость в методах.
– Всего обнаружено шесть тел: четверо мужчин, две женщины. Возраст: от двадцати до сорока, но для двух жертв это не точно. Все одеты, однако документов мы не нашли. На данный момент мы делаем зубные слепки – самый быстрый способ опознания. Результаты первых анализов показали отсутствие следов сексуального насилия. Для вас, насколько я понимаю, наиболее важно, что все жертвы были задушены. На всех телах остались следы от веревки. Никаких ухищрений, просто грубая сила.
– И это только предварительные данные? – спросил Чендлер с улыбкой, надеясь, что Ребекка оценит шутку.
Та всего лишь кивнула.
– Больше мне сказать нечего. Когда будет готов отчет, вы его получите. Одна просьба: пока ни слова репортерам, чтобы после не пришлось опровергать.
Она посмотрела на Чендлера, взглядом показывая, что готова ответить на другие вопросы, но лучше оставить ее в покое.
32
Чендлер вернулся в участок как раз к тому моменту, когда Митч в присутствии адвокатов сообщил подозреваемым, что их обвиняют в убийстве шести человек. Оба были ошарашены. Оба утверждали, что полиция совершает огромную ошибку. Оба замолкли, когда в разговор вступили адвокаты. Те, не стесняясь в выражениях, еще раз высказали Митчу жалобы подзащитных, напирая на то, что, раз они не сознались в преступлении, обращаться с ними следует соответствующе. Кроме того, непонятно, как им могли так долго отказывать в юридической помощи. Со стороны все выглядело так, будто они все отрепетировали: доводы обоих совпадали до мелочей, точно как и показания их подзащитных.
Несмотря на то что подозреваемые – теперь уже обвиняемые – сидели за решеткой, Митч пребывал в бешенстве.
– Хит угрожает подать жалобу на то, как с ним тут обращались. – Он, стиснув зубы, потряс головой. – Я ущучил серийного убийцу, поимка которого прославит меня на всю Австралию, а может, и на весь мир, но при этом у него хватает наглости жаловаться на обращение!
– А что Гэбриэл?
– Ни звука, – проворчал Митч, недовольный тем, что Чендлер сменил тему.
– Может, держит свои жалобы про запас?
– Какие жалобы? – нахмурился Митч.
– Твое нападение. Возможно, он надеется использовать этот факт в суде.
Митч замолк, на щеках у него заходили желваки.
В дверях возникла Флоу.
– Пресса в сборе, инспектор.
Уперевшись руками в стол, Митч поднялся и вышел к репортерам, чтобы сообщить об обвинениях. Чендлер с изумлением слушал, как тот мямлит и запинается. Уверенности в его голосе как не бывало. Недовольство давлением прессы взяло верх. Утратив былой лоск и напор, Митч снова превратился в заикающегося подростка, будто на родной почве он вял и хирел. Он планировал приехать, одним махом повязать виновных и в лучах славы вернуться на побережье – к Тери. Вместе с детьми Чендлера. Однако воинственный настрой и несговорчивость подозреваемых все испортили.
* * *
Новости о грядущем судебном разбирательстве вызвали волнение не только вокруг участка, но и по всему городку. Толпу репортеров пополнили местные жители, желавшие увидеть, что за злодеи свалились им на голову. Убийства в Уилбруке были редкостью, а серийные – и подавно.
Страдал от этого не только Митч, но и Чендлер. Утихомиривая напуганных земляков, он без конца повторял, что все в порядке, обвиняемые за решеткой. По требованию Спарры Тэлбот он был вынужден даже поклясться в этом.
Слушание в магистратском суде назначили на следующее утро, выписав повестки на имя Гэбриэла Джонсона и Хита Дэвида Баруэлла.
Чендлер почти не сомневался, что Митч заставит его сидеть в участке и не отпустит к детям (Тери это было бы только на руку), однако тот с головой погрузился в заполнение обвинительных актов, и сержант ушел домой.
Сара не желала отлипать от телефона, и Чендлер отправился с Джаспером в гараж, чтобы достать карт. Поставив его на подъездную дорожку, Чендлер заметил, что задняя ось за зиму разболталась и ее следует заменить. Джаспер, однако, не хотел ждать ремонта, раз кататься все равно можно. Запрыгнув на пластиковое сиденье, которое они безжалостно выковыряли из старой коляски, сын потребовал, чтобы папа покатал его по двору. Чендлер вспомнил, как сам в молодости гонял на мотоцикле, точно так же пренебрегая безопасностью. По этой же причине Джаспер вечно ходил в ссадинах и ушибах; дедушка с бабушкой в силу возраста догоняли его, когда уже все случилось. На торчавших из шорт цвета хаки угловатых коленках живого места не было от царапин и шрамов, будто мальчишку протащили сквозь заросли колючек, и причем не раз. Какой-нибудь судья счел бы это веским доводом не в пользу отца, однако Чендлер был готов возразить, что невозможно присматривать за детьми круглосуточно. Боль и слезы – неотъемлемые атрибуты взросления, к тому же развлечений у Джаспера куда больше: тут ему и приключения, и крепости, и трюки, и полицейские, и грабители… А теперь – еще и убийцы.
После милого ужина в кругу семьи Чендлер отвел Джаспера в спальню и начал читать ему сказку на ночь – фантастический рассказ про роботов, космические корабли и далекую планету, где все было съедобным, а вместо воды текла газировка. Сюжет до боли напоминал детский стишок, но Чендлер так и не смог вспомнить какой. Не успел он дочитать до второй страницы, как Джаспер, утомленный вечерними приключениями, уснул.
Следующей на очереди была Сара. Она лежала в кровати, уткнувшись носом в телефон. Помешкав, Чендлер вошел к ней, ожидая неприятных вопросов. Дочка молчала, и он осторожно спросил:
– Как прошел день, милая?
Сара неразборчиво пробурчала в ответ. Хороший или дурной знак: неясно.
– Что-нибудь интересное?
– Исповеди так и не было.
– Знаю. Прости. Дело в том, что…
– Софи говорит, произошло убийство, а вы задержали преступника. Даже двух.
Вот тебе и предосторожности.
– Кхм… Да, у нас сейчас идет расследование.
