Нагнувшись, он пробирался сквозь деревья; сухие ветки стегали его, наказывая за глупость. Артур быстро отстал, только хриплые оклики догоняли Чендлера. Он отчаянно высматривал на красновато-рыжем фоне голубую кофту, взметая ногами крошку и пыль. Колючки цеплялись за волосы, тянули назад, словно хотели помешать ему увидеть… что-то. И как мальчишка успел так далеко уйти? Бежал, наверное.
Вдруг впереди яркой вспышкой мелькнула голубая кофта, такая неуместная среди окружающего ландшафта.
– Дейви!
Мальчишка не обернулся. В оцепенении он уставился на что-то лежащее в кустах. Неужели, спустя столько времени, прошагав столько километров, уже готовые сдаться, они в итоге нашли Мартина? Вот уж поистине победа приходит тогда, когда перестаешь в нее верить.
Чендлер, не помня себя, бежал вперед, уверенный, что все так и есть. Сердце кричало: нашли, живой! Разум утверждал обратное. Оказалось – ни то, ни другое. Но шок Дейви все равно был понятен.
Из зарослей торчало копыто, венчавшее ногу мертвого верблюда. Труп лежал здесь же: груда меха и мяса, вспоротая и изъеденная, кишащая личинками червей. Над всем этим стояла вонь, мерзкая и отвратительная и вместе с тем естественная. Она напоминала о жизни и о том, чем она заканчивается.
50
Чендлер живо представил себе гниющий в кустах труп животного и застывшего перед ним паренька. Дейви, он же Гэбриэл.
Теперь он явственно видел его лицо. В таком возрасте столкнуться с жестокостью жизни и смерти: сгнившие останки как доказательство того, что никому не выжить в аутбэке. В том числе и его брату.
– Стоять! – пророкотало из темноты.
Чендлер попытался разглядеть говорящего, но глаза упирались в сплошную черноту.
Вспыхнул фонарик. Чендлер зажмурился, зато Ник, наверное, приметил, куда целиться. Прикрыв лицо ладонью, Чендлер открыл глаза, но видел по-прежнему только желто-красные круги.
– Вы один. – В голосе из темноты сквозило разочарование.
– Да, один. Но…
– Но что, сержант? У нас был договор, и вы его не выполняете.
– Сначала я хочу поговорить. Мне надо кое в чем сознаться.
Луч фонарика повело из стороны в сторону.
– Видимо, это наследственное, – холодно произнес Гэбриэл. – Ваша старшая – Сара, – он выговорил имя почти с отвращением, – тоже все говорит про исповедь. Успокаивает брата. Страшно действует на нервы.
Чендлер осторожно выдохнул. «Говорит… успокаивает… действует…» – значит, дети еще живы.
– Объясните мне, Чендлер, зачем вашей дочери религия, которая хочет подчинить ее себе? И почему вы допускаете это? Религия погубит Саре жизнь, так может, лучше это сделаю я, пока не поздно?
От угрозы у Чендлера перехватило дыхание. Нет, надо было привести Хита, отдать его, и будь что будет. С совестью можно разобраться позднее: сходить с дочкой на исповедь и облегчить душу.
– Прошу, не надо. Просто скажи мне, где они.
– Они в безопасности. Пока что.
Пока что. Рука Чендлера невольно потянулась к пистолету. Гэбриэл, конечно же, заметил.
– Не делайте глупостей, Чендлер, иначе детей вам не видать. Бог, знаете ли, спасает только души, но не тела.
– Гэбриэл, прошу! Я…
– Вы – что? Вернетесь назад и приведете того, кого я просил?
Чендлер взвесил эту мысль. В конце концов, чего стоит жизнь Хита по сравнению с жизнью Сары и Джаспера? Двое за одного – выгодный обмен, разве нет? Глаза привыкли к освещению, и он смог наконец разглядеть одинокий темный силуэт напротив. Возникло желание пристрелить тварь на месте.
И снова Гэбриэл угадал намерения Чендлера.
– Сержант, если я не вернусь, вашим детям несдобровать.
– Куда ты их дел?
– Не-а, не скажу. Пока не скажу. А теперь, пожалуйста, достаньте пистолет и медленно – медленно! – положите его на землю.
– Я знаю, кто ты такой, – заявил Чендлер.
Гэбриэл промолчал.
– Ты – Дэвид Тейлор. Дейви Тейлор.
Тень улыбнулась, в тусклом свете мелькнули зубы. Чендлер, возможно, впервые увидел подлинную эмоцию на лице Гэбриэла.
– Ну наконец-то! – сказал парень с некоторой долей облегчения. – Я, признаться, думал, что вы узнаете меня раньше. Это единственное, что меня беспокоило… Но после допроса, после поездки до гостиницы я понял, что вы не представляете, кто я такой. Вы совершенно забыли моих родных и меня тоже.
– В каком смысле?
– То есть как? Почти одиннадцать лет назад мы уехали, и все. Дело закрыто и убрано в архив. Получилось, не получилось – кому какая разница? Есть дела поважнее… От других, вроде вашего напарника Митчелла, я этого ожидал, но не от вас, Чендлер. Я же помню, как вы сблизились с моим отцом. Вы же ни на шаг от нас не отходили: утешали, давали советы, молились с нами. И вели в никуда.
– Я… я пытался вести себя как друг, – выговорил Чендлер.
Иных слов не находилось.
– И так, по-вашему, поступают друзья? Почему вы не позвонили? Хотя бы просто поинтересоваться, как у нас дела. Кто знает, возможно, ничего этого не было бы.
Чендлер пытался придумать оправдание – и не сумел. А мог ведь узнать номер телефона, должен был узнать. Оправданий не было, и все-таки…
– Моя девушка тогда… то есть моя жена теперь… Бывшая жена…
– Так это она была с вашими родителями? – перебил Гэбриэл.
Чендлер стиснул зубы, вспомнив раненого отца.
– Да. У нее тогда уже подходил срок. Собственно, как поиски завершились, она родила. С появлением Сары возникли другие дела. Надо было продолжать жить.
Гэбриэл хмыкнул.
– Мои тоже хотели продолжать жить. Только не смогли.
– В смысле?
– Они погибли в автокатастрофе спустя три месяца после того, как мы вернулись домой.
– Соболезную, – искренне сказал Чендлер.
– Еще бы вы не соболезновали, Чендлер; прошу прощения, – сержант.
– Авария? Несчастный случай?
– С машиной все было в порядке, – буднично заметил Гэбриэл.
– А ты…
Силуэт кивнул.
– Да, я тоже сидел в машине, но был пристегнут. А они – нет. Они погибли мгновенно, – голос Гэбриэла дрогнул.
– А потом тебя забрали Джеффри с Диной?
– Скажите мне, Чендлер… Вы когда-нибудь наказывали детей?
Тихий голос снова зазвучал зловеще, луч фонарика задергался. Гэбриэл начинал выходить из себя. Чендлер не знал, хорошо это или плохо. Лучше общаться с уравновешенным человеком, которого можно вразумить, или же с бешеным психом, который в гневе может совершить – смертельную – ошибку?
