Проводившая их в лабораторию дежурная не без удивления констатирует отсутствие шефа на рабочем месте и отправляется на его поиски. Она уходит, а Нюландер начинает строить планы, как лучше испортить Хессу жизнь и карьеру за то, что втянул его в эту постыдную акцию. Вот сейчас Генц придет и все объяснит, и, может быть, даже громко расхохочется и скажет, что на фотографии вовсе не он. Что его никогда не звали Токе Беринг. Что это не он потратил столько лет на то, чтобы разработать и воплотить в жизнь план мести. Что, разумеется, он не имеет ничего общего с психопатом-преступником. И тем самым опровергнет версию Хесса.
Но тут его взгляду открывается все объясняющая картина. Нюландер стоит в центре лаборатории, но может обозреть оба помещения сразу. На пустом письменном столе в кабинете Генца лежат его удостоверение личности, ключи, служебный телефон и пропуск, на которые он не обратил внимания, когда заходил туда. И разложены они так аккуратно, словно их хозяин хотел показать, что они ему более не понадобятся. Но не личные вещи Генца заставляют Нюландера содрогнуться. А маленький каштановый человечек, стоящий на спичечном коробке рядом с ними.
111
Хесс дозвонился до Нюландера, когда выехал на последний перед Копенгагеном участок скоростной магистрали. Он и до этого звонил ему несколько раз, вот только эта дубина не брал трубу, да и теперь особого расположения говорить с ним не выказывает.
– Тебе чего? Я занят.
– Вы нашли его?
В лаборатории его не было. Отсутствовали и какие-либо следы Генца. Если не считать его подписи, то есть каштанового человечка, которой он как бы приветствовал своих преследователей. Сотрудники показали, что он вроде бы отправился на научную конференцию куда-то в Ютландию. Однако, обратившись к организаторам, сыщики выяснили, что Генц у них даже не зарегистрировался.
– А по домашнему адресу?
– Мы сейчас как раз там. Большой пентхаус в новом жилом комплексе в районе Северного порта. Но он пустой. Я имею в виду, совсем пустой: ни мебели, ни личных вещей, и даже отпечатков пальцев, наверное, нет.
Видимость на магистрали не превышает двадцати метров, и все же Хесс еще чуть сильнее жмет на акселератор.
– Но вы хоть с Розой Хартунг связались? Все дело в ней, и если…
– Ни с кем мы ни хрена не связались. Никто не знает, где она, а ее телефон выключен, и мы не можем его отследить. И муж ничего не знает. Только домработница говорит, что она уехала на машине, после того как нашла какое-то украшение из каштановых человечков перед входной дверью.
– Что за украшение?
– Я его не видел.
– А Генца нельзя выследить? Его телефон или машину?
– Нет; он оставил служебный телефон в кабинете, а в машинах криминалистов нет видеорегистраторов. Есть еще клевые предложения?
– А компьютер в лаборатории? Пусть Тули́н взломает код, посмотрим хоть, что там есть.
– У нас уже работает группа, ребята пытаются получить доступ.
– Тули́н вызови! Она это сделает за…
– Тули́н нет.
Что-то зловещее послышалось Хессу в словах Нюландера. Ему слышно, что тот со товарищи спускается по лестнице и шаги их эхом отдаются в подъезде. Выходит, обыск в пустой квартире Генца закончен.
– Что ты имеешь в виду?
– Она, судя по всему, приехала сегодня к экспертам в отдел и встретилась с Генцем. Слесарь в гараже пару часов назад видел, как они вышли из запасного выхода, сели в машину Генца и уехали. Больше мне ничего не известно.
– Пару часов назад? Но вы хоть ей позвонили?
– Пытались. Мне только что сообщили, что ее телефон нашли в урне возле экспертно-криминалистического.
Слова Нюландера ошеломляют Хесса. Он притормаживает в стремительно несущемся потоке машин, съезжает на заснеженную обочину, едва успев увернуться от мчащейся по правой полосе фуры, и наконец останавливается.
– Генцу она не нужна. Не исключено, он просто подвез ее куда-то. Может, она дома или где-то со своей…
– Хесс, мы ведь всё проверили. Тули́н нигде нет. У тебя есть еще предложения? Насчет того, где он сейчас может быть?
Марк слышит вопрос. Мимо с шумом проносятся автомобили. Но его словно парализовало. Он старается выйти из этого состояния, но единственное, что еще двигается в машине, – это «дворники», скользящие вверх и вниз по лобовому стеклу.
– Хесс?
– Нет. Я не знаю.
Он слышит, как хлопает дверца, связь прекращается. Не сразу отнимает руку с телефоном от уха. Мимо по размякшей снежной массе спешат машины. «Дворники» продолжают свое движение.
Ему следовало позвонить ей. Ему следовало позвонить ей из аэропорта, сразу, как только он понял, что у них на пороге беда. Если б он позвонил ей, она сейчас занималась бы снимками с мест преступлений, на которых зациклился Линус Беккер, и ей и в голову не пришло бы ехать к Генцу. Но он не позвонил, и подступающие к горлу слезы подсказывают ему, что причин ее визита к криминалисту было больше, чем ему хотелось бы.
Хесс старается направить мысли в рациональное русло. Время у него пока еще есть. Но нет точного ответа на вопрос, зачем Тули́н поехала к Генцу. Так, если она добровольно села в его машину, значит, не знала, кто он такой. Выходит, у Генца не было никаких причин причинить ей зло, не говоря уж о том, чтобы тратить на нее время. Да, но вдруг Тули́н что-то нарыла и поехала к Генцу как к союзнику, посоветоваться?
Мысль устрашающая. Но Тули́н для Генца не более чем «лежачий полицейский» для водителя, и он не свернет с дороги, ведущей к его цели. А цель у него – Роза Хартунг. Вот что всегда было его целью – Роза Хартунг и прошлое.
Внезапно Хесса пронзает мысль. Он знает теперь, что ему делать. Правда, это как выстрел в тумане, скорее наитие, нежели рациональная версия. Но все другие версии либо неправдоподобны, либо уже проверены Нюландером и коллегами в Копенгагене. Он оборачивается через плечо, вглядываясь в свет противотуманных фар несущихся стройными рядами автомобилей, разбрызгивающих почерневший снег во все стороны. И когда возникает двухсекундная пауза, во всяком случае, достаточная, чтобы машины следующей волны могли избежать столкновения с ним, Хесс выжимает педаль газа и пересекает дорогу в направлении того места, где из-за дорожных работ разделительное ограждение снято. Машина буксует, Хесс уже думает, что сейчас его закрутит и он останется на месте, словно кегля в боулинге, но вот резина сцепляется с поверхностью, он пересекает разделительную полосу и вываливается на встречку. Он не учел интенсивности движения по ней, сигналит изо всех сил, успевает проскочить между двумя грузовичками и только уже на обочине выравнивает свою машину.
Хесс едет теперь в противоположную сторону. Через мгновение стрелка спидометра показывает сто сорок километров в час, и он оказывается впереди всех на полосе обгона.
