Он высок ростом – примерно метр восемьдесят пять. На нем расстегнутое пальто из водонепроницаемой ткани. В одной руке у него синее малярное ведерко с поленьями, в другой – топор. Лицо кроткое, моложавое, Роза не сразу узнает его.
– А-а, нашла, значит… Ну что же, добро пожаловать! – говорит он каким-то даже дружелюбным голосом и, бросив на нее короткий взгляд, шагает к дому. Снег поскрипывает у него под ногами.
– Где она?!
– Начну с извинений за то, что усадьба выглядит не так, как тогда. Когда я ее приобрел, то собирался воссоздать в прежнем виде; хотел, чтобы ты увидела, как тут было тогда. Но потом мысль эта стала меня угнетать.
– Где она?
– Здесь ее нет. Пожалуйста, можешь сама убедиться.
Сердце у Розы колотится. Вся сцена представляется ей сюрреалистической. Мужчина останавливается на пороге, вежливо открывает перед нею дверь, а сам отходит чуть в сторону и сбивает снег со своих сапог.
– Входи же, Роза. Давай покончим с этим.
115
В доме темно и холодно. Роза зовет дочь, проходя по коридору, заглядывает в комнаты. Взбегает по лестнице на второй этаж, осматривает все помещения с наклонными стенами, но с тем же результатом: никого и ничего там нет. Ни мебели, ни каких-либо вещей, лишь запах лака и свежеобструганных досок повсюду преследует ее. Только что отреставрированный дом совершенно пуст, и Розе кажется, что его вообще не обустраивали. Спускаясь вниз на первый этаж, она слышит его голос. Он что-то напевает, какую-то старую детскую песенку. Роза узнает ее, и у нее стынет кровь в жилах. В дверях из прихожей в гостиную она видит, что он сидит на корточках спиной к ней и кочергой помешивает полешки в печке. В синем ведерке рядом с ним она замечает топор. Роза быстрым движением хватает его. Однако ее визави вообще не обращает на это внимания. Он все так же сидит на корточках, но когда бросает взгляд на нее, руки у Розы начинают дрожать, и ей стоит немалых усилий удержать топор.
– Скажи мне, что ты с ней сделал?
Он захлопывает заслонку печи и аккуратно запирает ее на задвижку.
– Она сейчас в хорошем месте. Разве не так обычно выражаются?
– Я спрашиваю, что ты с ней сделал?
– Во всяком случае, так мне говорили, когда я спрашивал, где моя сестра. Такой вот маленький парадокс. Сначала засылают двух близнецов в подвал, где папочка делает с ними все, что ему заблагорассудится, а гораздая на выдумки мамочка подбрасывает ему свежие идейки, да еще и снимает все это на камеру. А потом близнецов разделяют, так что они долгие годы не видят друг друга – дескать, так им будет лучше.
Роза не знает, что на это сказать. Он поднимается, и она еще сильнее сжимает в руках топорище.
– Послушай, ты сказал хорошее место, но это не слишком-то утешает. По-моему, хуже всего неопределенность. Ты не согласен?
Он, наверное, совсем спятил. По пути сюда Роза обдумывала, как ей себя вести с ним, но ни логика, ни стратегия, ни какой-нибудь план не помогут ей справиться с этим его спокойным взглядом. Роза на шаг подступает к нему.
– Я не знаю, чего ты добиваешься. Да мне это до лампочки. Ты должен сказать, что ты сделал с Кристине и где она сейчас. Ты слышишь?
Он бросает на нее быстрый взгляд, и ей сразу кажется, будто топорище у нее в руке растворилось. Она чувствует, что слезы вот-вот навернутся на глаза. Да, он прав: она не сможет воспользоваться топором, ведь в противном случае ей никогда не узнать правды. Роза борется со слезами, но они уже вовсю льются по щекам, а у него на лице появляется легкая улыбка.
– Давай покончим с этим. Мы оба понимаем, чего ты хочешь, и я тебе все выложу. Вопрос лишь в том, сколь много ты хочешь знать.
– Я все сделаю… Только расскажи мне все. Почему ты не хочешь мне…
Быстро, так что она не успевает ничего предпринять, он приближается к ней и прижимает что-то мягкое и мокрое к ее лицу. Резкий запах раздирает ноздри. Роза пытается вырваться из его рук, но он слишком силен, и шепот его раздается так близко от ее уха:
– Вот так. Вдохни. Скоро все кончится.
116
Резкий свет ослепляет ее. Роза зажмуривается, а потом с трудом разлепляет глаза и сперва видит только белый потолок и белые стены. Слева от нее, чуть в стороне, сверкает в свете сильной лампы низенький стальной столик, а на противоположной стене мерцают мониторы. Так, выходит, она в клинике, и все, что случилось с нею, видела во сне… Но, попытавшись подняться, Роза понимает, что сделать это ей не удастся. Нет, лежит она вовсе не на больничной койке, а на операционном столе, тоже стальном, а обнаженные руки и ноги раздвинуты в стороны и крепко связаны кожаными ремнями, намертво прикрепленными к столу. Она истошно кричит, но удерживающий ее голову внизу ремешок закрывает ей рот, и крик получается приглушенным, так что слов не разобрать.
– Еще раз привет! С тобой все о’кей?
Взгляд у Розы затуманен, и она его не видит.
– Наркоз перестанет действовать минут через десять-двенадцать. Мало кто знает, что обычный конский каштан содержит в себе ядовитое вещество эскулин. Оно так же эффективно, как хлороформ, если, конечно, соблюдать правильные пропорции при изготовлении раствора.
Роза вращает глазами, но по-прежнему не видит его, только слышит его голос:
– В любом случае нам еще много чего надо успеть. Так что постарайся бодрствовать. Договорились?
Внезапно он возникает в поле ее зрения в белом пластиковом халате. В руке у него продолговатый чемоданчик. Он ставит его на маленький стальной столик, наклоняется, открывает замки и говорит, что история Кристине началась в тот день, когда он после многолетних поисков неожиданно узнал Розу в теленовостях.
– Я вообще-то уже отчаялся тебя разыскать. А тут вдруг тебя из задних рядов Фолькетинга пересаживают в кресло министра соцзащиты… Согласись, какая ирония судьбы в том, что я тебя нашел благодаря этому назначению.
Роза вспоминает, что такие белые халаты, как сейчас на нем, обычно носят эксперты-криминалисты. Рот у него прикрыт белой маской, на голове голубая шапочка, а на руках – пластиковые одноразовые перчатки. Он откидывает крышку чемоданчика; Роза, преодолевая сопротивление ремешка, поворачивает голову чуть влево и различает в темном его нутре два углубления. Он загораживает спиной содержимое переднего углубления, но в заднем она видит сверкающий металлический стержень. С одного конца он снабжен металлическим же шаром величиной с кулак, весь усыпанный маленькими острыми шипами. С другого конца к стержню прикреплена ручка, чуть ниже нее – острый, как шило, наконечник длиной пять-шесть сантиметров. Увидев этот инструмент, Роза старается высвободить руки и ноги, а он в это время рассказывает, что уже давным-давно, просмотрев архивные документы муниципалитета Одсхерреда, понял, из-за чего их с сестрой отправили в «Каштановую усадьбу»:
