Закончив читать отчет, Тули́н почувствовала себя неуютно. Многое в отношении личности Хесса встало для нее на свое место, но с другой стороны, эта история не давала ей возможности разобраться в его проблемах. Впрочем, теперь уже не имело никакого смысла возвращаться к поставленным им вопросам. И, может быть, именно поэтому Найя испытала облегчение, когда сегодня утром услышала, как начальник полиции округа говорил Нюландеру, что гаагское руководство помиловало Хесса и направило с заданием в Бухарест. Стало быть, Хесс покидает Данию, и такой исход наверняка к лучшему. Она набирала его пару раз на неделе, но безуспешно, а он потом не перезвонил. Да еще Ле застала ее врасплох, спросив, когда же «этот твой, ну тот, с глазами» зайдет посмотреть, как далеко она продвинулась в игре. То же самое случилось, когда Найя позвонила узнать о судьбе Магнуса Кьера и выяснила, что его поместили в интернат, пока идут поиски подходящей приемной семьи. Дежурный сообщил ей об улучшении состояния здоровья мальчика и добавил, что тот несколько раз интересовался, когда же его навестит некий «полицейский», и Тули́н не нашлась что ответить. Тогда она решила выбросить из головы все связанное с Хессом, а как показывает практика, ей было не слишком сложно окончательно расставаться с людьми таким образом. В последний раз такое случилось с Себастьяном, и хотя он все еще присылал ей сообщения на автоответчик, Тули́н не видела причин возобновлять с ним отношения.
Она возвращается к своему пустому письменному столу.
– Найя Тули́н? – Посыльный в велосипедных туфлях смотрит на нее вопросительным взглядом, и, увидев в его руках букет, она, несмотря на только что данное себе обещание, первым делом думает о Хессе. Желтые, оранжевые и красные осенние цветы, названия которых Найя даже не знает, так как никогда не питала слабости к цветам. Курьер протягивает ей электронную ручку, она расписывается в получении, и тот вразвалочку покидает кабинет. Тули́н открывает карточку и поздравляет себя с тем, что все ее коллеги столпились сейчас у плазменной панели в столовой и смотрят прямую трансляцию пресс-конференции Нюландера.
«Спасибо за пробежку. Удачи в НЦ-3. Оторвись наконец от письменного стола. J»
Тули́н улыбается про себя и швыряет карточку от Генца в мусорное ведерко. Вскоре она уже идет по коридору, спускается вниз навстречу свободе и празднику Хеллоуина в классе Ле и, проходя мимо стойки секретариата, оставляет на ней букет, ибо знает, что там его оценят.
* * *
Найя выходит из управления на улицу, где по-прежнему падает густой снег, и потому досадует, что до начала работы в НЦ-3 служебным авто она пользоваться не может. Кроссовки ее быстро намокают, и она торопится по заснеженной улице Бернсторффа к Главному вокзалу на электричку до станции Дюббёльсбро.
Ранним утром, когда Тули́н встретилась с Генцем, снегопад еще не начался. Она все-таки приняла его приглашение совершить совместную утреннюю пробежку – так Найя решила отметить свой последний день в убойном отделе. Теперь, когда они перестали быть коллегами, она думала поставить красивую точку в их отношениях да и порасспросить его кое о чем. Они договорились пробежаться вдоль Прибрежного шоссе и ровно в шесть тридцать утра встретились у его подъезда в новом шикарном жилом комплексе в районе Северного порта. Ее поразило, что у Генца есть средства на жилье в таком доме. Впрочем, учитывая, что ведет он правильный образ жизни, можно не удивляться его умению с умом распоряжаться своими доходами.
Первая часть пробежки удалась на славу; особенно хорошо стало, когда над Эресунном взошло солнце. Они обсудили итоги расследования. Каким образом у Бенедикте Сканс и Асгера Неергора на фоне их личной трагедии возникла жажда мести, сделавшая из них убийц. Каким образом медсестре посчастливилось раздобыть информацию о травмах детей и их матерях. Как парочке удалось использовать интернет-кафе с доступом к украинскому серверу, чтобы пересылать заявления не со своих адресов. И почему криминалисты не обратили внимание на содержимое бытового холодильника во время первого, предварительного осмотра бывшей скотобойни. Что же до орудия убийства и инструментов для расчленения, то их пока еще не обнаружили. Но ведь, будучи медсестрой, Бенедикте Сканс имела доступ к разного рода хирургическим пилам и скальпелям, которые сейчас эксперты исследуют и проверяют…
Генц не сомневался в выводах следствия; правда, Тули́н заподозрила, что его более занимает сама пробежка, нежели беседа с нею. И пожалела о своем сделанном во всеуслышание заявлении о своей любви к длинным дистанциям, потому как быстро выяснилось, что ему приходится сдерживать темп, чтобы она не отставала. Преодолев восемь километров, они развернулись в обратном направлении, и Тули́н сразу превратилась в любителя бега трусцой на буксире какого-нибудь кенийского стайера. Только когда Генц увидел, что она осталась далеко позади и сбросил скорость, они смогли возобновить диалог. И если Тули́н думала, что, приглашая ее на пробежку, Генц просто хотел приударить за нею, то она жестоко просчиталась. Бегу он отдавался с той же страстью, как и работе в своей лаборатории.
На оставшейся части пути Найе просто не хватило дыхания продолжать беседу, и только когда они остановились на красный свет в районе Форта Шарлоттенлунн, она поведала о мучившей ее загадке. Они ведь так и не выяснили, почему на месте преступления злоумышленники оставляли каштановых человечков с отпечатками пальцев младшей Хартунг. Похожих фигурок в их жилище не найдено. Так каким же образом те попали им в руки?
– Разве только Нюландер прав и они купили их в киоске младшей Хартунг и ее подружки до исчезновения Кристине, – попытался найти объяснение Генц.
– Но насколько это вероятно? Стиин Хартунг считает, что девчонки вообще на занимались каштановыми человечками в прошлом году.
– Может, он ошибается? Бенедикте Сканс как раз в тот момент положили в больницу в Роскилле, но Асгер-то Неергор вполне мог ездить по району и готовить план уже тогда.
– И его вдруг случайно опередил Линус Беккер? Ты так, что ли, считаешь?
Генц пожал плечами и улыбнулся.
– Я версий не выдвигаю. Я всего лишь технический работник.
Однозначного ответа они, по-видимому, никогда не получат, но почему-то эти каштаны все еще бередили душу Тули́н. Как будто сыщики забыли что-то проверить или не учли какой-то нюанс.
Наконец они добежали до станции Сванемёллен, где как раз и пошел снег, от которого Тули́н спряталась под навесом на перроне.
* * *
– Где третий «А»?
– Посмотрите в классе. Там, где шумно.
Тули́н стряхивает снег с пальто и проходит мимо двух учителей в украшенном к празднику Хеллоуина рекреационном зале. Она прибыла в школу, что в переулке неподалеку от станции Дюббёльсбро, точно в назначенное время и дает себе клятвенное обещание и впредь приезжать вовремя. Уж больно часто она опаздывала или вообще не успевала на школьные мероприятия дочки. Вот почему, войдя в класс, Найя ловит на себе удивленные взгляды некоторых родителей. Они стоят возле стены, где выставлены тыквы с вырезанными на них гримасами. В классе броуновское движение: дети бегают и дурачатся в своих маскарадных костюмах. Сам праздник только завтра, но завтра уик-энд, и поэтому в школе решили отметить его сегодня. Девочки изображают ведьм, мальчики – монстров, многие из них в масках чудовищ, одна страшнее другой, и кое-кто из родителей вскрикивает, делая вид, что до ужаса напуган, когда дети пробегают мимо. Классный руководитель, женщина одного с Тули́н возраста, одета ведьмой. На ней черное платье с вырезом, черные чулки в сетку, черные туфли-лодочки и черная же конусовидная шляпа. Лицо у нее мертвенно-бледное, с ярко-красными губами. Она напоминает персонажа из какого-то фильма Тима Бёртона
[44], и несложно догадаться, почему у присутствующих в классе мужчин в эту пятницу настроение более приподнятое, нежели обычно.
