Постепенно хмель, сначала обуявший нашего хозяина, стал рассеиваться, лицо его оживилось. Ведь он услышал неслыханное, увидел не виданное им прежде.
Слова уважаемого, почитаемого всеми человека были для пожилого эвена настоящим откровением. Он, конечно, и раньше слышал о Советской власти и ничего плохого от нее не видел. Житейский опыт подсказывал ему, что эвенам от «братьев», так себя называли бандиты, не дождаться добра, наоборот, с тех пор, как они появились, люди стали жить в страхе, бояться друг друга. Дорога перекрыта, из Якутска не идут караваны, нет продуктов, одежды.
— Не верьте этим «братьям». Советская власть — справедливая власть, надежная. Она не карает отсталых, заблудившихся людей. Готова простить их, если они сложат оружие, вернутся домой к мирной жизни. — С этими словами Алексей Елисеевич вынул из кармана два серебряных рубля и протянул их хозяину чума. — То, что слова мои верны, тебе могут подтвердить эти серебряные монеты. Они советской чеканки.
Эвен бережно положил монеты на ладонь и молча впился в них своими черными раскосыми глазами. Да, они не царские, новые, созданные новой властью. Для вящей убедительности он пощупал их кончиками пальцев, затем осторожно поднял монеты двумя пальцами, поиграл ими, бросая одну на другую. Серебряный звон!
— Да, они настоящие, — зачарованно произнес он. — Все это от Бога.
При этих словах я взглянул на маленький образок, висевший в углу на аккуратно расшитой сумочке из ровдуги…
— Ты скажи своему сыну, что нечего делать в отряде, пусть возвращается домой и помогает по хозяйству. Ведь ходить на охоту кому-то надо?
— Я завтра же заберу его из отряда! — с жаром воскликнул отец.
Он охотно согласился рассказать о нас и обо всем, что он услышал и увидел. Так мы обрели помощника. Надо было видеть восторг, отразившийся на лице эвена, когда Алексей Елисеевич подарил ему эти монеты. Сначала он даже растерялся.
— Бери, это мой подарок тебе. Возьмешь с собой и покажешь сыну. Они в хозяйстве могут пригодиться. Цены теперь снижены; как только здесь установится Советская власть, подбросят много всякого добра, продуктов… Поверь моему слову.
— Нет, монеты эти я буду хранить! — прошептал эвен. На прощание мы поделились с радушными хозяевами остатками своих скудных запасов. Жене эвена, скромной женщине, которая во время нашего довольно затянувшегося обеда молча занималась своим несложным хозяйством, особо понравилась мука и топленое масло. Тут я впервые заметил улыбку, мгновенно озарившую ее смуглое лицо…».
Весь июль Алексей Елисеевич Кулаковский занимался переговорами с повстанцами. Он послал уполномоченного в Охотск. В Абый и Верхоянск отправились председатель Оймяконского исполнительного комитета Михаил Винокуров и бывший начальник повстанческого отряда Александр Румянцев.
Убедившись, что восстание действительно прекратилось, Кулаковский тронулся в обратный путь.
8 сентября 1925 года он послал из Таатгы на имя П. А. Ойунского телеграмму: «Восстание Оймяконе ликвидировано. Начальник Охотского отряда Жегусов, приехавший сюда, сложил оружие. Охотск отправлен нарочный»…
20 сентября 1925 года председатель комиссии по ликвидации повстанчества в Оймяконе А. Е. Кулаковский доложил ЯЦИКу о выполнении им задания и представил на амнистию список из двадцати девяти повстанцев.
28 сентября Президиум ЯЦИКа заслушал доклад А. Е. Кулаковского и по представленному списку амнистировал 29 человек.
Любопытно, что на этом же заседании было принято постановление «О командировании представителей от ЯАССР на тюркологическое совещание в гор. Баку»:
«Командировать на тюркологическое совещание представителями от ЯАССР следующих тг.: Кулаковского Алексея Елисеевича, Софронова Анемподиста Ивановича и т. Барахова Исидора Никифоровича с отозванием ранее командированного на указанное совещание т. Донского Семена Николаевича 2-ого.
Председатель ЯЦИК Ойунский, Секретарь Егоров».
5 октября 1925 года на последнем пароходе Кулаковский выехал из Якутска.
Выехал он, между прочим, без средств на командировочные расходы. Правда, перед отъездом Кулаковскому пообещали выслать деньги в Иркутск.
5
Дорога для Кулаковского всегда была больше чем дорога. Кажется, что для него совсем не обязательно достигнуть точки назначения, важнее встретить в пути то, что предназначено встретить, дождаться, пока случится то, чему необходимо случиться…
Рассказывают, что Алексей Елисеевич в последний год жизни столкнулся с женщиной-дэриэтинньик
[145].
«История эта случилась глубокой осенью: писатель верхом на лошади ехал вдоль берега одной речки, места были малонаселенные, можно сказать, совсем безлюдные. От места, где он заночевал, предстояло ехать три версты. Но то ли оттого, что поздновато тронулся в путь, то ли оттого, что сошел с конной тропы и малость заплутал, но огонек заветной юрты все не показывался. А между тем начало смеркаться. Осенний день короток… Вдруг вдали что-то забелело: навстречу торопливым шагом шла молодая женщина в белом платке.
— Тукаам
[146], куда так спешишь? Откуда сама будешь? — спросил ее Кулаковский.
— Да вот за тем бугром есть небольшое озерцо, вот там я и живу. Иду искать коров, запропастились куда-то, окаянные!
— Я еду к Сыгынах-баю, не подскажешь, далеко мне?
— Вы сошли с дороги, это отсюда подальше будет. Вон, видите, дорога! На ночь глядя куда ехать, лучше переночуйте у нас, а утром не спеша доедете.
Алексей Елисеевич, поехав к указанному месту, увидел маленькую юрту и струйку дыма, вьющуюся из трубы… Привязав коня к сэргэ, зашел в балаган, оглянулся. Шкаф, стол, несколько тальниковых стульев, хозяйственная утварь, справа — свернутая постель, больше ничего…
Вскоре стемнело, а хозяйки все не было. Очаг догорал, стало холодно, и гость решил подкинуть дров, а когда вспыхнул огонь, начал вполголоса читать алгыс…
Кулаковский читал алгыс мастерски, образно, как и подобает великому писателю и знатоку языка. Вдруг огонь взметнулся вверх, и оттуда, из очага, вывалился сам дух огня — Бырдьа Бытык Хатан Тэмиэрийэ, почтенный старец с длинной седой бородой»
[147].
Дух огня объяснил Кулаковскому, что он попал к дэриэтинньику, и научил, как ему спастись.
Кулаковский спасся. Вскоре он добрался до своих знакомых и, не вдаваясь в подробности, порасспросил о заброшенной юрте и ее хозяйке.
