Убежище О́ни выглядело именно так, как мне описал Сынхван. Оно было достаточно просторным и надёжным, так что мы с О́ни поместились в нём вместе безо всяких проблем. Единственное, о чём не рассказал мне Сынхван, так это о розовом пледе. В уголке пледа было вышито имя, от которого забилось сердце, – О Серён.
Я намазался средством от комаров и прислонился спиной к ящику. Я особо не обращал внимания на вонь, которая шла отовсюду, и на жаркую погоду. С одной стороны, я был слегка взволнован, с другой – было очень уютно. Я почувствовал, будто я сейчас в комнате Серён. От этого приятного ощущения я начал дремать. Через некоторое время во сне я проник в её комнату.
Она лежала на кровати на спине. Длинные распущенные волосы, белые щёки, длинные ноги. Голая, только в одних трусиках. Именно так она выглядела каждую ночь, когда звала меня, спрятавшись за кипарисом. Разве что сейчас у неё были закрыты глаза, и руки вытянуты вдоль туловища. Забравшись на стол, я присел на корточки и стал на неё смотреть. Я смотрел на неё долго-долго, не моргая. До тех пор, пока чья-то рука не встряхнула меня во сне.
Открыв глаза, я сразу увидел мужчину, сидящего на полу. Это был её папа. Я испугался и почувствовал неловкость. С другой стороны, я насторожился, у меня появилось к нему враждебное чувство, как при первой нашей встрече. Как он сюда пришёл?
О́ни, который спал на моих коленях, уже не было. Похоже, он сразу спрятался, как только появился папа Серён. Это означало, что О́ни не любит этого человека.
«Что ты тут делаешь?» – спросил папа Серён.
Я поднялся с пола и встал перед ним.
«Это же не ваш лесопарк. Зачем спрашиваете?»
«Это кошачий дом моей дочери».
Он посмотрел на мой портфель, лежащий в деревянном ящике, и улыбнулся.
«Ты пришёл сюда даже с вещами. О́ни и тебя пригласил?»
Я почувствовал, что ошибся, так как подумал, что он сейчас меня ударит, а он просто протянул руку, чтобы пожать её. Я немного помедлил, думая, ответить тем же или молча наблюдать за ним.
«А вы какими судьбами оказались здесь?»
«Я прихожу сюда, потому что меня иногда приглашает О́ни».
Он встал.
«Однако я даже представить себе не мог, что ты валяешься на пледе моей дочери».
Улыбка слетела с его губ. Выражение лица стало таким же, каким было тогда в лесопарке, когда я впервые с ним столкнулся. Ну, конечно, я не ошибся. Все-таки он придирается ко мне. Я сунул руки в карманы брюк, поднял голову и посмотрел прямо ему в глаза. Он сказал то, чего я не ожидал.
«Ты знаешь, что завтра будут похороны моей Серён?»
Я знал об этом, но ничего не ответил.
«Завтра в десять утра на причале мы поднимем душу Серён из озера».
Я не совсем понял, поэтому промолчал.
«Я приглашаю тебя, потому что благодарен тебе за заботу о её друге. Тем более что после похорон ты больше не увидишь комнату моей дочери, я её запру».
Я почувствовал, что весь покраснел, и сразу вспомнил неприятное ощущение, которое появлялось каждый раз, когда я стоял у её окна. И я тут же предположил, что он наверняка наблюдал за мной со стороны леса. Я надел ранец и перебрался через ограду. Я шёл по проходу, изо всех сил стараясь не бежать. Когда я дошёл до входа, раздался его голос.
«Ты придёшь?»
Я немного поколебался, прежде чем оглянулся.
«Я хотел бы, чтобы об этом знали только мы с тобой».
Я принял его приглашение. Даже Сынхвану не стал говорить. Тогда я думал, что всё это произошло по воле случая. Однако сейчас, прочитав роман Сынхвана, я понял, что всё было спланировано О Ёнчжэ. Он испытывал моего отца, используя свою погибшую дочь и меня. Однако мне до сих пор непонятно, для чего он это делал. То ли просто хотел помучить моего отца, то ли это было чем-то вроде плацдарма для последующих действий.
У меня возникло ещё очень много вопросов. О чём беседовали следователи с мамой, когда приходили к нам домой? О каких «двух вещах» О Ёнчжэ попросил разузнать своих пособников? Какой злой дух вставал между колодцем и моим отцом? А также почему мой отец мучился и ломал голову над тем, куда спрятать мои кроссовки?
Наверняка ответы на все эти вопросы можно найти дальше, в остальной части романа, но я не хотел больше читать. А список вопросов продолжал расширяться. Почему Сынхван написал этот роман? Чтобы опубликовать? Непохоже, поскольку он использовал настоящие имена всех действующих лиц. Может быть, он хотел показать его мне? Тогда для чего? Может, для того, чтобы я узнал правду? Однако вообще было непонятно, где в романе реальные факты, не говоря уже о том, где кроется правда. Непонятно, как Сынхван узнал все эти тайные мотивы, которые скрывались за фактами. Особенно удивила глава об О Ёнчжэ. Мне казалось, что это просто его фантазия. Главы о моих родителях вполне можно было написать, проведя небольшое расследование. Про них ему могли рассказать сёстры и братья моих родителей. А если отец сам рассказал, то тем более. Но с О Ёнчжэ дело обстояло совсем иначе. Кто мог рассказать о нём, тем более о его внутреннем мире? Его дочь и он сам уже погибли если верить написанному в романе, его жены в то время не было на озере Серёнхо. Она даже не пришла на похороны дочери. Что, Сынхван общался с их душами?
Ладно. Предположим, что так. Именно привидения ему рассказали. Но если всё это не может опровергнуть тот факт, что преступление совершил мой отец, то какой смысл искать правду?
Я оставил роман и открыл тетрадь с газетными вырезками. Там в хронологическом порядке на её страницы были вклеены статьи из ежедневной газеты. Их я видел впервые. Однако они были похожи на статьи из жёлтого издания «Sunday Magazine». За исключением статей о моей матери и О Ёнчжэ.
Тело мамы нашли в нижней части реки Серёнган, на расстоянии шестидесяти километров от озера Серёнхо, спустя четыре дня после трагедии. Смерть наступила из-за повреждения в области черепа. Согласно публикациям, мой папа ударил её тупым предметом по голове и, уже мёртвую, сбросил в воду со второго моста. Точно так же он свернул шею девочки и скинул её в озеро. Прокуратура предполагала, что и О Ёнчжэ погиб подобным же образом. При задержании папы на месте преступления обнаружили дубинку, на которой были следы крови О Ёнчжэ, Сынхвана и моего отца. Во время ареста он был без сознания. Его сразу же отвезли в больницу, жизнь папы была под угрозой. В нескольких местах у него было сломано запястье правой руки и порвана связка, сломаны нос и подбородок, выбиты зубы, на левой ступне из-за сломанной кости была открытая рана. Эту рану он получил за два дня до происшествия, и у него по этой причине начался сепсис. Одна из статей заканчивалась словами о том, что полиция прилагает все усилия, чтобы найти тело О Ёнчжэ.
В конце тетради были подклеены газетные вырезки, в которых рассказывалось о том, что мой отец уже десятый день находится в реанимации, а кроме того, что он дважды был на грани жизни и смерти, но пришёл в себя. Говорилось и о том, что его выписали из больницы и перевезли в тюрьму. Далее шли статьи о судебном процессе. Однако не было ни одной, где было бы указано, что тело О Ёнчжэ нашли. Если Сынхван собрал все газетные материалы, ничего не упуская, то тогда можно считать О Ёнчжэ не погибшим, а пропавшим без вести.
