Сложилась странная ситуация. Хёнсу шёл впереди, его преследовал Ёнчжэ. А Сынхван шёл за ними обоими. У водонапорной башни, когда Ёнчжэ столкнулся с Хёнсу, Сынхвану надо было выбрать, за кем следовать дальше. Он выбрал Ёнчжэ. В результате Сынхван точно понял, кто у Ёнчжэ на подозрении. Сынхван решил на время отложить свои предположения относительно Хёнсу, потому что ему было любопытнее, что на уме у Ёнчжэ. Сынхвану хотелось найти хоть какую-нибудь зацепку. Что подтолкнуло Ёнчжэ к подозрениям относительно Хёнсу? Почему он не сообщает об этом в полицию, а сам тайно его преследует? Что он замышляет? Подглядывая за Ёнчжэ в подвале, Сынхван ещё больше запутался. Преследование и дубинка… Это были настолько далёкие друг от друга понятия, как слова «космический корабль» и «репчатый лук».
Сынхван выключил свет и прилёг рядом с Совоном. Он вспомнил слова Пака, который накануне после обеда передал ему, что в пятницу в три часа дня дети из детского дома, которых пригласил О Ёнчжэ, приедут на экскурсию по дамбе. Пак также вроде бы сказал, что после экскурсии будет пикник в лесопарке. Сынхвану было непонятно, к чему всё это. Однако сейчас, подумав, он понял, что все эти слова «преследование», «дубинка, «экскурсия на дамбу» складываются в цельную картину.
Сынхван проснулся позже обычного, поскольку уснул только на рассвете. Он быстро оделся и вышел в гостиную. Семья Хёнсу уже сидела за столом, они завтракали. У Хёнсу было бледное, осунувшееся лицо. Но оно было чисто выбрито. Его левая рука по-прежнему была на перевязи. Ынчжу ничего не говорила о прошлой ночи. Ни Хёнсу, ни Совон тоже про это не заговаривали. За столом царило молчание, похожее на неразорвавшуюся бомбу. По атмосфере в доме чувствовалось, что эта бомба сразу и взорвётся, если кто-нибудь откроет рот.
Молчание продолжалось, даже когда Сынхван и Хёнсу пошли на работу. Они вместе шагали по первому мосту, окутанному туманом. Хёнсу был в резиновых сапогах, а Сынхван – в трекинговых ботинках. У обоих была странная обувь. Оба знали причину этого, но не говорили, что знают. У охранного поста водных ворот Хёнсу посмотрел на Сынхвана. Казалось, он хочет что-то сказать. Сынхван ждал. Но Хёнсу, поколебавшись, направился в сторону управления дамбой.
«Утром не забудьте убраться в библиотеке «Зелёный лес», – сказал Квак, убирая пустой контейнер, в котором был обед.
Ынчжу небрежно ответила: «Да».
«Тут очень капризные женщины, старайтесь не шуметь».
«Да».
«Занятия проходят не в определённое время, они сами его назначают, поэтому вы должны закончить уборку до обеда».
«Да».
Квак долго инструктировал Ынчжу и, наконец, покинул охранный пост. Ынчжу открыла сотовый телефон и написала сестре сообщение.
Позвони мне прямо сейчас.
Сразу же раздался звонок.
«В чём дело?» – спросила Ёнчжу. Ынчжу глубоко вздохнула. Сейчас не время беспокоиться о том, что подумают другие. Ынчжу решила, что Ёнчжу сможет объективно оценить ситуацию. Может быть, даже подскажет выход, который она никак не могла найти сама.
«Вчера вечером…»
Вчера вечером Хёнсу протянул документы на развод. И с серьёзным, вполне трезвым видом сказал: «Давай разведёмся». Она рассмеялась. Она подумала, что муж допился до чёртиков и в конце концов сошёл с ума. Ынчжу спросила его: «А какая причина развода?»
«Я больше не хочу с тобой жить».
Ты что, не хочешь со мной жить? Ынчжу расхохоталась. Она не смогла сдержать смеха. Даже слёзы потекли из глаз. Это был хохот сумасшедшей, который трудно отличить от рыданий.
«Я отправил документы в компанию, которая всё устроит за нас. Если ты поможешь, можем развестись сразу, без срока на примирение. В документе я указал причину развода: насилие и алкогольная зависимость мужа».
У Ынчжу задёргались уголки рта. Смех исчез.
«Совона, дом, машину, всю мебель – всё забирай. Возможно, я не смогу платить тебе алименты. Однако я буду изо всех сил стараться и отправлять тебе всю зарплату. Я уверен, что ты можешь позаботиться о Совоне и хорошо воспитать его».
Ынчжу почувствовала, что это не пустая угроза. Хёнсу достал из кармана конверт и сберкнижку.
«Всё, что имею, я отдаю тебе. В конверте наличные, а это сберкнижка. ПИН-код такой же, как у зарплатного счёта. В Сеуле будет немного трудно, зато в пригороде сможете снять студию».
Студию? Наконец-то её рот открылся.
«Развод? Это ты решил? Ты думаешь, я живу с тобой, потому что так тебя люблю? Я до сих пор терпела тебя ради Совона. Ты знаешь об этом?»
«Я знаю. Прекрасно знаю. Поэтому больше не надо терпеть».
Хёнсу чётко произносил каждое слово. Ынчжу тоже старалась чётко и ясно излагать свои мысли.
«Ты не должен говорить мне про развод. Ты должен извиняться и обещать, что постараешься исправиться. Если ты в своём уме…»
«Я же об этом и говорю. Пока я с тобой, я не смогу нормально жить. От одного вида твоего лица я сразу пугаюсь. Слышу твой голос, и у меня моментально случается припадок. Мне страшно и ужасно жить с тобой бок о бок, поэтому я каждый день схожу с ума. Пока у меня не совсем поехала крыша, отпусти меня, пожалуйста».
Ынчжу почувствовала страшный удар в живот. Боль была такая же, как при родах Совона. Ынчжу казалось, что она еле дышит, словно её охватило пламя. Она достала из конверта деньги. Там было примерно сто купюр по десять тысяч вон. Она крепко сжала их в руке и, сильно дрожа, крикнула: «Ты меня боишься?»
Пачкой денег она влепила ему пощёчину.
«Из-за меня ты сходишь с ума?»
И опять ударила мужа.
«Со мной тебе ужасно?»
Она опять хотела его ударить, но Хёнсу перехватил её руку. Пачка упала на пол, деньги разлетелись во все стороны. Пустые холодные глаза Хёнсу смотрели на Ынчжу.
«Уходи. Завтра же уходи с Совоном».
Голос прозвучал резко, словно опустился шлагбаум.
«Если ты не уйдёшь, я тебя выгоню».
Хёнсу отпустил её, слегка оттолкнув, и вышел из комнаты. Она упала на пол посреди валяющихся купюр. Хёнсу требует развода. Как он посмел…
Было уже за полночь, но Хёнсу не вернулся домой. Ынчжу ходила из комнаты в гостиную и обратно и ждала его возвращения. В комнате Сынхвана было тихо. Только из-под двери просачивался свет лампы.
Два часа ночи. Ынчжу услышала, как открывается дверь. Но вошёл не Хёнсу, а Сынхван. Решив поначалу, что Сынхван отправился за Хёнсу, она ждала их в гостиной. Однако Хёнсу также вернулся один. Не обращая внимания на Ынчжу, он сразу рухнул в гостиной и уснул. Он был весь грязный, будто искупался в грязевой ванне. Ноги были босыми. Она ничего не могла поделать, разве что смотреть на него, стоя у двери. Она не столько злилась, сколько была в замешательстве.
Через некоторое время Сынхван вышел из комнаты, у него был такой же вид, как у Хёнсу. Наверное, он ходил за мужем, и вместе они напились до такого состояния.
