В тени высоких ив я разбиваю палатку и устраиваюсь на ночлег. На том берегу, откуда мы только что пришли, открывается чудесный вид — величественная тундра во всей своей красе. Я снимаю с Уилла поводок и позволяю ему немного побегать. Через двадцать минут я увидел его у подножия горы. Издалека он кажется маленькой точкой. Я наблюдаю за ним около получаса, пока он не скрывается за холмами и восхищаюсь про себя его невероятным, ни с чем не сравнимым бегом. Он развивает огромную скорость и удерживает ее на протяжении долгого времени. Он пускается галопом, а голову склоняет так, будто преследует добычу. Еще через полчаса он возвращается тем же самым путем, хотя быстрее было бы бежать напрямик, и падает, тяжело дыша. Я привязываю его и даю речной воды. После я также отпускаю Джимми, но он вернулся намного быстрее.
15 мая 2007 года, 142 мили от Анактувук-Пасс
Первый раз за все путешествие я чувствую, что стало по-настоящему тепло. Проснувшись, я не дрожу, и мои руки не сводит от холода. Радостно поют птицы, среди которых узнаю дрозда. Как это напоминает тихий зимний денек в Орегоне! Ветра совсем нет, солнышко ярко светит и согревает землю своими теплыми лучами. Все это поднимает настроение и вселяет надежду на лучшее.
Я вытаскиваю вещи из палатки, чтобы немного проветрить их перед дорогой и начинаю укладываться. Пейзаж, открывающийся передо мной, поистине великолепен. Я прогуливаюсь между ивами и спускаюсь к реке, придерживая ветки, чтобы они не задевали мое лицо. Собак я привязал, однако ошейники несколько свободноваты, поэтому при желании им будет легко освободиться. Наконец я выхожу к берегу и тщательно обдумываю возможные направления.
В это время суток весьма вероятной становится встреча с медведем. Ведь всю ночь вы себя никак не проявляли, и, кроме того, ранним утром обоняние притупляется, и он, обычно внимательный и осторожный, просто не заметит вас. Да и вряд ли медведь думает, что может столкнуться здесь с человеком. К счастью, на этот раз все складывается хорошо — и для медведя, и для меня. После завтрака я мою кастрюлю и сажусь на берег, не отрывая взгляд от реки Игнинг. Она течет на юг, а на обоих ее берегах возвышаются горы. В принципе, можно потратить несколько недель на изучение маленьких речушек, но даже этого будет маловато. Через пару дней я приду к другому притоку и буду точно так же исследовать его. Здесь полным-полно таких заброшенных речек, не известных ни одной живой душе. Представить это невозможно, это нужно видеть собственными глазами. Игнинг просматривается только на одну или две мили, а дальше исчезает за ивами и каменными глыбами. Передо мной открывается речная долина, которая постепенно сужается и поворачивает направо, где аккуратно выстроились три горы, вершины которых покрыты снегом. Их разделяют труднопроходимые перевалы. Чтобы узнать, куда они ведут, нужно внимательно изучить карту. Сейчас долина видна только на пятнадцать миль вперед. У подножия гор она исчезает. Думаю, что чуть позже, когда окончательно сойдет снег, можно будет пройти к верховьям следующего притока и отправиться далее на юг.
Уложив вещи, я кладу мешки на спины собакам и привязываю их. Не хочу, чтобы они бегали столько, сколько раньше. Им нужно беречь силы — они очень пригодятся в ближайшем будущем.
Как только я трогаюсь в путь, откуда ни возьмись появляется стая волков. Собаки тут же начинают лаять, и это выводит меня из задумчивости. Обычно в дороге я погружен в свои мысли и смотрю вниз. Бросив на них быстрый взгляд, я сперва решил, что это олени, но уже секунду спустя с ужасом понимаю, кто бежит мне навстречу Они осторожно приближаются прямо к тому холму, на котором мы сейчас находимся. Издалека я чувствую их силу и на несколько мгновений оказываюсь в их власти. Они двигаются не торопясь и то и дело оглядываются друг на друга, обмениваясь знаками. Думаю, они решают, что делать: напасть на нас, понаблюдать за нами или уйти. Скорее всего, им нужны собаки. Я стараюсь побыстрее вытащить ружье, привязанное к рюкзаку Волки уже так близко, что могут налететь на нас сию же секунду. Слава Богу, не добежав всего тридцать ярдов, они останавливаются. Собаки тем временем впадают в бешенство, они лают и пытаются наброситься на волков. Немало сил уходит на то, чтобы их удержать. Слегка обескураженные громким лаем, волки стоят как вкопанные, но при этом ведут себя невозмутимо, так, словно им ничего не угрожает. Если бы у меня не было ружья, а волки все-таки решили бы напасть, то они убили бы нас на месте. Они огромные и при этом очень быстрые и умные. Если бы собаки не были привязаны, то они, невзирая на мои отчаянные крики, наверняка бы бросились на волков, и я точно не смог бы их спасти. Вообще крупные эрдельтерьеры имеют наиболее предпочтительные шансы в борьбе с волками, но все равно они намного слабее. Сейчас я очень рад, что они постоянно убегали, потому что именно это вынудило меня привязать их сегодня. Один старик в Фэйрбэнксе рассказывал мне об эрдельтерьере, который однажды вступил в схватку с волком.
— Какое-то время он даже ни в чем не уступал, — между делом проронил он. — Он был столь же быстр и силен, как волк, и неплохо держался.
— Он жив? — спросил я и с нетерпением стал ждать ответа.
— Нет, он умер. Волк убил его, — ответил он. В его голосе я услышал безразличие.
— Ого. Мне очень жаль.
— Понимаете, эрдельтерьеры, конечно, бесстрашные и сильные, но волки… Они профессионалы. Они убивают, чтобы жить. В борьбе один на один у собак нет шансов. Даже у эрдельтерьеров.
Если Джимми с Уиллом убегут от меня, то девять волков их тут же растерзают. Я что есть силы держу их за поводки и делаю резкое движение одной рукой, чтобы повернуть голову Уилла к себе. Это поможет ему успокоиться. Уилл смелее Джимми, хотя Джимми на пять фунтов больше и, вероятно, сильнее. К тому же он зависит от Уилла. Если Уилл успокоится, Джимми сразу последует его примеру. Уилл никогда не сдастся на милость волкам, пока они не убьют его. Таков характер настоящего эрдельтерьера.
Волки внимательно разглядывают нас еще пару минут, а затем дружно разворачиваются, точно взвод солдат, и не торопясь направляются к реке Игнинг. Они пробегают около двухсот ярдов до того места, где я недавно ставил палатку, и ненадолго там останавливаются, затем перебираются через реку и устремляются к перевалу. Их силуэты становятся все меньше и меньше. Вот они уже превращаются в едва различимые точки, а несколько минут спустя и вовсе исчезают за горизонтом. Они отлично знают, куда держат путь, поэтому бегут очень размеренно, не прибавляя шаг.
Естественный отбор значительно повышает выживаемость тех видов, которые обитают в естественной среде и приспособлены к ее условиям. Домашние животные, например, собаки, в отличие от диких размножаются свободно и беспрепятственно. Однако будет ли их потомство жизнеспособным в долгосрочной перспективе? Смогут ли они когда-нибудь освободиться от довлеющей над ними человеческой воли? Скорее всего, так или иначе им придется это сделать, если они хотят сохранить свой род. Сможем ли и мы дальше существовать отдельно от природы или же разрыв, который начался сотни лет назад, приведет к нашей неизбежной гибели? Уничтожая природу, не убьем ли мы самих себя?
