– Шон? Шон! – раздается встревоженный голос Бена в телефоне, и Теодор вздрагивает с непривычки. Сотовая связь явно не создана для человека, рожденного в восемнадцатом столетии.
– Это я, Бенджамин, – отзывается Атлас, мысленно надеясь, что нервный приятель будет сильно удивлен и потому в расспросы не кинется.
– Теодор? Что с Палмером? – «Черт». – Он рядом? Откуда у тебя его телефон? Что случилось с Клеменс? Она все еще не берет трубку, вы ее нашли?
Теодор вздыхает. Ему с трудом верится, что еще этим утром он был в Англии и толком не знал ни о взбалмошной девице, ни о ее матери.
– Все в порядке, – говорит он, чеканя каждое слово. – Клеменс дома вместе с этим выскочкой. Никто не пострадал. Мы зря так неслись сломя голову. Таинственный колдун Палмера прислал еще одну записку. Нет, мы его не видели. Я почти уверен, что он уже прибыл сюда и нашел девчонку.
На этой фразе Бен театрально охает в трубку, и Теодор морщится. Не хватало еще, чтобы Паттерсон кинулся на выручку перемазанной томатным соком девчонке – с точки зрения Атласа, ей хватит внимания и двух бессмертных.
– Прекрати, Бенджамин, никто никому не угрожает. Палмер присматривает за ней, они сидят дома, как послушные дети, никого не впускают и не выпускают.
Теодор соврет, если скажет, что доверяет мальчишке полностью. Необъяснимый страх, подкармливаемый рассказами о таинственном преследователе – и пусть, пусть колдунов не существует, пусть бессмертный убийца и властитель чужих душ кажется вымыслом! – терзает Теодора и сеет сомнения: не подверг ли он Клеменс еще большей опасности, оставив на попечение мальчику-марионетке? Ему бы следовало остаться рядом с ней и защитить, если того потребует случай, ведь он и прибыл в Лион ради этого.
Ведь он был проклят ради этого. Защищать дочь ведьмы от любых бед. Беречь ее покой. Укрывать от злых сил. Спасать, проживая ее жизнь бессменной тенью.
Сейчас, когда Оливия Карлайл, так похожая на Нессу, маячит перед взором Теодора, он почти уверен, что чертова судьба вела его к встрече с Клеменс целых два столетия не просто ради плевка в лицо. Смотри, из-за кого ты проклят! Смотри, ради кого ты должен был жить!
– Теодор? – зовет Бен. Тот с трудом отводит взгляд от фигуры Оливии Карлайл – женщина покидает кафе, все еще не отнимая телефонной трубки от уха, спешит к высокому офисному зданию и скрывается за его автоматическими дверьми – и возвращается мыслями к приятелю в Англии.
– Бенджамин, у меня есть для тебя задание, – говорит Теодор. Проклятье, он вовсе не уверен в том, что делает. Лучше не трогать это болото, на его дне хранится слишком много тайн, которые не желают всплывать на поверхность: там столько грязи, что хватило бы на троих.
– Задание? – удивленно переспрашивает трубка. Теодор вздыхает.
– Да, – он кивает и прикрывает на миг глаза. Солнечная улица с закатным маревом тускнеет и отпечатывается на внутренней стороне его век оранжевыми бликами в стеклах проезжающих мимо автомобилей. – Разузнай все, что можешь, про генерального директора агентства недвижимости «Фурнье». Ее зовут Оливия Карлайл.
– Ну и ну! Матушка Клеменс? – присвистывает Бен, и Теодор почти чувствует его удивление.
– Да. И Клеменс не должна узнать о твоих поисках.
На секунду в трубке повисает звенящая тишина.
– Теодор… Что ты задумал?
***
Через каждые десять футов фонари освещают правую сторону дороги, так что до набережной, обдуваемой влажным ветром, дотягиваются лишь слабые лучи желтого света. Они выхватывают только половину лица идущей впереди женщины, и Теодор, следуя за ней тенью, чувствует себя преступником. Ее прямая спина, собранные в тугой пучок волосы, ритмичный стук высоких каблуков. Все это совсем не похоже на ту, что Атлас знал два столетия назад, но ее лицо, ее голос… Кажется, будто Несса переродилась в теле властной особы, чтобы напомнить о себе и своем проклятии.
– Понятия не имею, важно ли это… – Голос Бенджамина в трубке звучит устало и монотонно. – Но ее первое имя Ванесса, а не Оливия.
Этот факт почти не удивляет Теодора, разве что сердце на мгновение замирает в грудной клетке, стискиваемое прутьями ребер.
– Что еще?
– Единственная наследница крупного строительного треста, главный акционер одноименного агентства недвижимости. В разводе, одна дочь…
– Не то, – тихо обрывает Теодор, и приятель вздыхает. Оливия Карлайл в пяти футах от мужчины замирает перед проезжающим мимо велосипедистом.
– Что ты хочешь узнать? Ей-богу, я тебе в сыщики не нанимался, а в Интернете есть только…
– Узнай, связана ли она с галереей Генри Карлайла.
Оливия продолжает путь вдоль набережной. Теодор, ступая как можно тише, идет следом шаг в шаг.
– Издеваешься? – возмущенно сопит Бен. – Она бывшая жена нашего смотрителя!
– Давно они в разводе?
– Теодор, ты… – Паттерсон умолкает на несколько секунд, до уха Теодора доносится напряженный стук клавиш. – Нашел. Дело было тринадцать лет назад. На развод подала Оливия, оставила дочь себе. Мы тогда только переехали в Англию.
– Когда я познакомился с Генри, он был уже одинок, – кивает Теодор. Напряженные мысли перебивают одна другую. Что-то не дает Атласу покоя, что-то сбивает с толку. Что же это, что, кроме сходства с Нессой, мешает ему здраво мыслить? – Из-за чего они разошлись?
– Теодор! – вскрикивает Бен. Слышно, как смартфон со стуком падает из его рук на стол, как Паттерсон вздыхает и фыркает в кулак, прежде чем успокоиться. – Ты совсем разум потерял? Я не стану копаться в личных делах порядочного человека!
– Оливия Карлайл не порядочн…
– Я говорю про Генри! Его бывшая жена может быть какой угодно стервой и тиранкой, но Генри Карлайл – хороший человек и наш друг, и искать на его семью компромат ради каких-то твоих грязных делишек я не стану! – От возмущения Бенджамин кидает трубку, не удосужившись получить ответ, и Теодор остается стоять посреди улицы, обвиненный приятелем в преступлении, которого даже не совершал.
Он вздыхает, отнимает телефон от уха и кривит губы – современные технологии никак не улучшают его жизнь, и этот разговор явное тому подтверждение.
– Из вас никудышный шпион, мистер Атлас, – раздается за спиной Теодора. Он оборачивается и застает Оливию Карлайл прямо перед собой.
Не стоило терять ее из виду и отвлекаться на разгневанного приятеля.
– Обычные люди задают вопросы мне напрямую, а не играют в детективов, – говорит Оливия. Она стоит перед ним, скрестив на груди руки, и выглядит хозяйкой положения, поймавшей преступника с поличным.
– Я не обычный человек, миссис Карлайл, – отвечает Атлас. – И вопросы у меня не обычные.
– Неужели? И что же это вас так интересует, что вы боитесь спросить у меня лично? – Оливия выгибает тонкую бровь дугой – недоверчивое движение, совсем не подходящее к лицу спокойной уравновешенной женщины. Теодору с трудом удается вернуть себе самообладание; она не Несса, она чужой человек. Нельзя искать в ней черты умершей.
