Сначала она думала послать письмо и попросить разрешения приехать к миссис Симпсон – ей это казалось более вежливым. Но она опасалась получить отказ – или, еще хуже, не получить никакого ответа – и поэтому отправила приглашение. Если мать не приедет в этот день, вариант с порогом ее дома по-прежнему останется. И, Бог свидетель, она так поступит…
Записка шуршала в ее кармане, она достала ее – в который раз, – развернула и прочла строчку, написанную твердым, круглым почерком – вероятно, рукой миссис Симпсон – без приветствия или подписи, обещаний или упреков.
«Ты считаешь это разумным?» – говорилось там.
– Ну, пожалуй, нет, – сказала она вслух, с раздражением и сунула листок в карман. – Но какое это имеет значение?
Стук в дверь – и у нее едва не остановилось сердце. Она пришла! Раньше срока – до двух часов еще оставалось пятнадцать минут. Но, может, миссис Симпсон и самой не терпелось с ней увидеться, несмотря на холодную сдержанность записки?
Служанка – Элиза, солидная женщина средних лет, вся в накрахмаленном – взглянула на Минни и по ее кивку спустилась в холл и открыла дверь. Минни снова погляделась в зеркало (господи, у меня совершенно безумный вид), разгладила вышитую юбку и надела на лицо сердечное-но-сдержанное выражение.
– Полковник Кворри, мэм, – сказала служанка, входя, и шагнула в сторону, чтобы впустить гостя.
– Кто? – удивленно спросила Минни. Высокий джентльмен, появившийся в дверях, остановился и с интересом оглядел ее с ног до головы; она вскинула подбородок и ответила на его приветствие.
Он был одет в красный мундир – пехоты. Он был красив яркой красотой, темноволосый и бравый, – и знал об этом, подумала она, пряча улыбку. Она знала, как обращаться с такими красавцами, и позволила своей улыбке расцвести.
– Ваш покорный слуга, мэм, – ответил он, сверкнув прекрасными зубами, грациозно поклонился, выпрямился и сказал: – Сколько вам лет?
– Девятнадцать, – ответила она, без колебаний прибавив себе два года. – А вам, сэр?
Он заморгал.
– Двадцать один. А что?
– Я увлекаюсь нумерологией, – сообщила она серьезным тоном. – Вы слышали о такой науке?
– Э-э… нет. – Он по-прежнему с интересом разглядывал ее, но теперь интерес был уже другого рода.
– Ваша дата рождения, сэр? – спросила она, скользнула за небольшой, украшенный позолотой столик и взяла перо. – Будьте любезны, – вежливо добавила она.
– Двадцать третье апреля, – сообщил он, слегка скривив губы.
– Так, – сказала она, быстро записав цифры, – значит, два плюс три получится пять, плюс четыре – апрель ведь четвертый месяц, – любезно пояснила она. – Получается девять, а теперь мы прибавим цифры вашего года рождения, получится… один плюс семь плюс два плюс три? Да, вот так… в сумме двадцать два. Теперь мы сложим обе двойки и получим четыре.
– Очевидно, так, – согласился он, подошел к столу и посмотрел через ее плечо на листок, где она написала крупную четверку и обвела ее кружком. Он стоял близко, и от него исходило тепло. – Что это означает?
Она немного расслабилась в своем тесном корсете. Теперь она владела им. Когда у них пробуждается любопытство, ты можешь заставить их сказать что угодно.
– О, четверка – это самая мужественная из цифр, – заверила она вполне искренне. – Она означает сильного и постоянного человека. И чрезвычайно надежного.
Он расправил плечи еще на полдюйма.
– Вы очень пунктуальны, – сказала она, взглянув на него из-под опущенных ресниц. – Здоровый… сильный… вы подмечаете детали и прекрасно контролируете сложные вопросы. И вы верный – очень верный тем, кого любите. – Она одарила его мимолетной, но восхищенной улыбкой.
Четверки неглупые и упорные, но соображают медленно, и она удивилась в который раз, как часто цифры оказываются правы.
Тут она услышала негромкое тиканье напольных часов, и ее пронзила тревога. Ей надо выпроводить его, и поскорее.
– Но я сомневаюсь, сэр, что целью вашего визита было желание что-то узнать о нумерологии.
– Видите ли. – Он оглядел ее с ног до головы, как бы оценивая, но она могла сказать ему, что это было слишком поздно. – Видите ли… говоря откровенно, мадам, я хочу нанять вас. Как бы для… некоторого деликатного дела.
Еще один небольшой шок! Значит, он знал, кто она такая. Правда, в этом не было ничего необычного. В конце концов, это был бизнес, где все отношения строились на устном слове. И ее точно знали в Лондоне как минимум три джентльмена, которые могли вращаться в тех же кругах, что и полковник Кворри.
Увиливать или робеть не было смысла; она была заинтересована в нем, но еще больше заинтересована в том, чтобы он ушел. Она кивнула ему и вопросительно приподняла брови. Он тоже кивнул и вздохнул. Видно, дело и впрямь деликатное…
– Ситуация такова, мадам: у моего друга недавно умерла при родах жена.
– Мне жаль это слышать, – искренне отозвалась Минни. – Какая трагедия.
– Да, вы правы. – В глазах Кворри ясно читалось беспокойство. – Тем более что жена моего друга за несколько месяцев до того… ну… у нее была связь с одним из его друзей.
– Боже мой, – пробормотала Минни. – И – простите меня – ребенок, что, был?…
– Мой друг не знает. – Кворри поморщился, но тут же немного расслабился, показывая, что самая трудная часть его задачи уже пройдена. – Но ничего хорошего, скажем так…
– Ох, понимаю.
– Но тут еще вот какая сложность – ну, не вдаваясь в причины, мы… я… хотел бы попросить вас найти доказательства этой связи.
Ее это смутило.
– Ваш друг – значит, он не уверен, что у нее была связь?
– Отнюдь, он абсолютно уверен, – заверил ее Кворри. – Там были письма. Ну, я не вправе объяснять вам, почему это необходимо, но ему требуется доказательство этой связи по… э-э… юридическим причинам. Он категорически не хочет, чтобы кто-то читал письма его жены, несмотря на то что, с одной стороны, они будут вне досягаемости прессы, а с другой, если эта связь не будет доказана, последствия для него самого могут быть катастрофическими.
– Понятно. – Она с интересом разглядывала его. Действительно ли речь шла о его друге или это была его собственная ситуация, тонко завуалированная? Впрочем, нет. Он несомненно огорчен и переживает, но не краснеет – ничуть не стыдится и не сердится. И он не похож на женатого человека. Никак не похож.
Он резко посмотрел на нее, встретился с ней взглядом, словно ее незримая мысль задела его по щеке, как задевает летящий мотылек. Нет, он точно не женат. И не настолько он опечален и переживает – вон искра явственно мелькнула в этих темно-карих глазах. Она на мгновение скромно опустила глаза, но тут же подняла, вернув в них деловой настрой.
– Что ж, ладно. У вас есть какие-то конкретные предложения относительно того, как должно происходить расследование?
