Книга Семь камней, страница 158. Автор книги Диана Гэблдон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Семь камней»

Cтраница 158

– Это кушанье они называют «moros y cristianos» – то есть «мавры и христиане»: рис – это христиане, а черные бобы – мавры, видишь? – сказал он. Но Грей демонстративно игнорировал блюдо, несмотря на соблазнительный запах.

– Кстати, о зачатии – и Квебеке, – сказал он. – Твой сын от индейской женщины…

Малкольм наконец поднял на него глаза и снова опустил их на свою тарелку, положил что-то в рот, прожевал, проглотил и кивнул.

– Да, я узнавал – когда оправился от ранения. Мне сказали, что ребенок умер.

Это известие ударило Грея под дых. Он сглотнул, ощутив горечь желчи, и, не выбирая, взял что-то из блюда с pulpo.

– Понятно. Как… жалко.

Малкольм молча кивнул и щедро положил себе осьминога.

– Ты недавно узнал об этом? – Шок пронесся по телу Грея океанской волной. Он живо вспомнил тот день, когда нес малыша на руках во французскую миссию в Гареоне. Мать ребенка умерла от оспы, и Грей купил мальчика у его бабки за одеяло, фунт сахара, две золотые гинеи и маленький бочонок рома. Малыш, теплый и пухлый, доверчиво глядел на него, не мигая, круглыми, черными глазами.

– О нет, нет. Это было, по крайней мере, два года назад.

– А-а. – Грей положил в рот какой-то кусок и медленно жевал. Шок сменился огромным облегчением, а потом нарастающим гневом.

Сам недоверчивый, он дал священнику деньги на нужды ребенка и сказал, что платежи будут продолжаться, но только пока святой отец будет присылать Грею раз в год локон малыша – в подтверждение, что он жив и здоров.

У Малкольма Стаббса волосы были песочного цвета и росли тугими завитками, словно овечья шерсть. Предоставленные сами себе, они торчали на голове, словно пружины рваного матраса. Поэтому Малкольм стриг голову и ходил в парике. Он и тут носил парик, но сейчас снял его. Отросшие на дюйм волосы напоминали текстуру маленьких, кудрявых локонов цвета темной корицы, которые Грей к этому времени дважды получал из Канады: каждый локон был аккуратно перевязан черной ниткой и сопровождался короткой запиской от отца Ле Карре – с благодарностью и его благословением. Последнее письмо Грей получил перед своим отъездом на Ямайку.

У него возникло нестерпимое желание ударить Малкольма головой о стол и макнуть носом в pulpo, но он сдержался. Вместо этого он тщательно прожевал кусок осьминога – очень вкусный, но по текстуре похожий на ластик, – проглотил его и спросил:

– Тогда расскажи мне про восстание рабов.


Малкольм посмотрел на него, что-то обдумывая. Кивнул и с кряхтеньем протянул руку к испачканному кровью чулку, свисавшему с его протеза.

– Давай поднимемся на стену, – сказал он. – Тут мало кто из слуг говорит по-английски, но это не значит, что они не понимают. И они часто подслушивают под дверью.

Грей заморгал, когда они вышли из полумрака каменного лестничного колодца на ясный и яркий день. В ослепительном небе кружились чайки. С моря налетали сильные порывы ветра, и Грей снял шляпу и сунул ее под мышку, чтобы ее не унесло.

– Я прихожу сюда несколько раз в день, – скзал Малкольм, возвысив голос из-за ветра и крика чаек. – Смотрю на корабли. – Он кивнул на простор огромной гавани, где несколько очень больших кораблей стояли на якоре в окружении стаи мелких судов, курсировавших к берегу и обратно.

– Красавцы! – восхитился Грей. – Но они стоят праздно, верно? – Действительно, на кораблях все паруса были свернуты, крышки орудийных портов задраены. Корабли плавно покачивались под ветром, мачты и реи чернели на фоне небесной и морской синевы.

– Да, – сухо отозвался Малкольм. – Они особенно красивы, когда праздно стоят. Насколько мне известно, объявление войны еще не получено, иначе на палубах было бы черно от людей, а паруса зарифлены, а не свернуты. Вот почему я прихожу сюда утром, в полдень и вечером, – добавил он.

– Но… если де Прадо – ведь он тут главнокомандующий? – если он не знает, что война объявлена, почему тут уже стоят эти корабли? Ведь они точно военные, а не торговые. Даже я это вижу.

Малкольм засмеялся, хоть и не слишком весело.

– Да, пушки выдают их. Испанцы ждут объявления войны уже полгода. Генерал Эвиа привел сюда эти корабли еще в ноябре, и они с тех пор тут стоят.

– А-а.

Малкольм поднял брови:

– Вот именно, а-а. Де Прадо ждет объявления войны со дня на день. Вот почему я отправил Оливию с детьми за город. Подчиненные де Прадо относятся ко мне с подчеркнутой вежливостью. – Он слегка скривил губы. – Но я вижу, как они уже примеряются, чтобы заковать меня в цепи и бросить в тюрьму.

– Да что ты, Малкольм, – мягко возразил Грей. – Ты дипломат, а не воюющая сторона. Скорее всего, они либо депортируют тебя, либо задержат у себя, но я не думаю, что дело дойдет до цепей.

– Да, – согласился Малкольм, снова направив взгляд на корабли, как будто опасался, что они вот-вот придут в движение. – Но если они прознают про восстание – а я, честно говоря, не знаю, как этого избежать, – тогда это наверняка изменит их мнение насчет моей дипломатической неприкосновенности.

Это прозвучало с такой спокойной отрешенностью, что Грей поразился, хоть и неохотно. Он покрутил головой, не подслушивал ли кто.

На стене было много солдат, но не вблизи; серый камень крыши простирался на сотни ярдов во все стороны. Где-то в дальнем конце крепости офицер перекликался с дозорным на сторожевой башне. Несколько туземцев – многие в черном – латали дыры в стене. Они разделись до пояса и обливались потом, несмотря на ветер. Рядом с ними стояли корзины с камнями. На каждом углу крыши стояли во фрунт, с мушкетами на плече часовые. Крепость Ла Пунта готовилась к войне.

Мимо промаршировало отделение из двенадцати солдат, попарно, под началом молодого капрала, кричавшего испанский эквивалент «ать-два!». Когда они шагали мимо приземистой сторожевой башни, капрал лихо отдал честь. Малкольм кивнул и снова повернулся к гавани. Видимость была прекрасная, и Грей разглядел заградительную цепь у входа в гавань, тонкую, темную линию, похожую на змею.

– Иносенсия сообщила мне об этом, – отрывисто сказал Малкольм, когда солдаты скрылись в лестничном колодце, и настороженно покосился на Грея, но тот промолчал. Малкольм снова повернулся к гавани и начал говорить.

Бунт готовили рабы с двух больших сахарных плантаций в окрестностях Гаваны. Кузина Иносенсии была служанкой на гасиенде Мендес и крутила любовь с одним из рабов, чей брат был в числе главных заговорщиков. Их изначальный план был таков: собраться в группу, убить хозяев гасиенд, ограбить дома, очень богатые, и бежать через горы в Хагуа, на южный берег острова.

– Понимаешь, они решили, что солдаты не станут их преследовать, потому что ожидают нападения англичан на Гавану. – Казалось, Малкольма совершенно не волновало предполагаемое убийство хозяев плантаций. – План был неплохой, если они выберут удачный момент и дождутся появления англичан. Вокруг Кубы полно мелких островов, где легко прятаться.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация