Кано кивнул, словно сам себе, потом повернулся и посмотрел в тень сначала в одну сторону, потом в другую, пристально, как барристер посмотрел на настроение жюри. Потом повернулся к Грею и кивнул снова.
– No los mataremos, – сказал он.
– Мы не убьем их, – прошептала Азил.
Сердце Грея не перестало биться и теперь стучало медленно. Мысль о чистом и свежем воздухе томила его.
Не раздумывая, он плюнул на ладонь, как делали солдаты и фермеры, и протянул руку. На миг лицо Кано застыло в недоумении, но он тут же кивнул, негромко выдохнул – ух! – плюнул на ладонь и ударил по руке Грея.
У него была армия.
Слишком поздно. Такой была его первая мысль, когда он услышал на подъезде к городу дальнюю артиллерийскую канонаду. Британский флот прибыл, началась осада Гаваны. Впрочем, скоро его паника прошла. Он сообразил, что это ничего не меняло, и вздохнул с облегчением.
С тех пор как Малкольм изложил ему свой план, Грей постоянно держал в уме фактор времени: он был уверен, что рабы должны напасть на крепость накануне прибытия флота. Но это скорее относилось к первоначальному плану Малкольма – снять с помощью рабов заградительную цепь, чтобы флот вошел в гавань.
Но это сработает только при условии, если британские корабли окажутся поблизости, когда цепь будет открыта, иначе испанцы быстро поднимут ее. Но вот если заклинить пушки в крепости… это поможет англичанам в любое время.
Хотя, размышлял он, наклонив голову и пытаясь определить направление выстрелов, выполнить такой план будет значительно труднее, поскольку при орудиях будет и обслуга. С другой стороны, пушкари сосредоточатся на своих задачах, и, скорее всего, их можно будет застать врасплох. В первые минуты.
Дело будет кровавое, для обеих сторон. Ему не нравилась эта затея, но он и не боялся ее. Ведь была война, и он был – снова – солдат.
Но на душе у него было все-таки неспокойно. Он не сомневался ни в ярости рабов, ни в их воле к победе, но бросать совершенно неподготовленных, плохо вооруженных людей в ближний бой с обученными солдатами…
Постой. А если провести операцию ночью – возможно такое? Он придержал мула и пустил его шагом, чтобы легче думалось.
Раз британский флот на пороге, пушки Эль-Морро наверняка никогда не спят – но в часы ночных вахт едва ли обслуга находится при них в полном составе. Он внимательно смотрел по сторонам во время своей краткой поездки в Кохимар и убедился, что тамошняя маленькая бухта – единственная возможная база для атаки на Эль-Морро. Какое там расстояние?
Генерал Стэнли говорил о планируемой осаде Гаваны. Ясно, что морякам известно про заградительную цепь. Ясно также, что эффективная осада должна вестись на суше, а не с кораблей. Так что…
– Señor! – Крик с вереницы телег прервал его размышления, но он заботливо отложил их в памяти для дальнейшего анализа. Он не хотел бросать на бойню рабов, если можно было этого избежать. Еще меньше он хотел сам разделить с ними эту участь.
Впереди уже виднелась городская стена Гаваны. В каком-то отношении появление британского флота было им на руку. Осажденному городу требовалось продовольствие. Решая проблему, как провести сотню рабов мимо городской стражи, Хамид предложил взять телеги и нагрузить их чем ни попадя. Каждую телегу будут сопровождать полдюжины рабов – якобы для разгрузки и поставки. На двух плантациях они сумели найти десять телег – с возницей и его помощником, получилось восемьдесят человек. Остальные рабы могли проскользнуть в город поодиночке.
План был приличный, но что подумают хозяева плантаций? Ведь требовалось время, чтобы нагрузить телеги. Уехать незамеченными им тоже не удастся. Наверняка поднимется тревога.
Нет, нет, заверили Грея. Телеги стояли в амбарах возле полей. Нагрузят их ночью и уедут еще до рассвета. К тому же, добавил Кано через Азил, рабыни, прислуживавшие в доме, что-нибудь придумают, чтобы отвлечь хозяев. Сказав это, он усмехнулся своим беззубым ртом, лишь желтые от табака клыки блеснули под светом фонаря на его черном лице.
Все получилось, как было задумано. Никто не закричал из гасиенды и не спросил, куда направились грохочущие колесами телеги под лунным светом. Ну, а что будет потом, когда хозяева и надсмотрщики обнаружат пропажу сотни крепких рабов…
Но что бы там ни придумали в доме рабыни, очевидно, это им удалось. Вереницу телег никто не преследовал.
Грей остановил телеги в укромном месте, где их не было видно от городских ворот, торопливо поговорил с разными группами, подбодрил их и убедился, что каждый знал, где и когда они должны встретиться – и что у всех надежно спрятаны мачете. Хоть он и снял свой мундир и снова был в штатском – и в парике Малкольма, – но решил не въезжать в город вместе с обозом. Он вернется в Каса Эчеваррия с Родриго и Азил и узнает у Хасинто новости об англичанах, Иносенсия попытается поговорить с Малкольмом в Эль-Морро и разведает что-либо о текущей ситуации, которая может иметь стратегическое значение.
– Muchas gracias, моя дорогая, – сказал он ей и низко склонился над ее рукой. – Азил, скажите ей, пожалуйста, что без ее смелости и помощи мы бы не решились на такую операцию. Перед ней в долгу весь британский флот.
Губы Иносенсии растянулись в улыбке, и она закивала в ответ, но Грей видел, что она дрожала от усталости, на ее ресницах блестели слезы, а ясные глаза ввалились.
– Все будет хорошо, – сказал он, взяв ее за руку. – У нас все получится – и мы спасем сеньора Стаббса. Обещаю вам.
Она кивнула со вздохом и вытерла лицо краем грязного фартука. Пошевелила губами, словно хотела что-то сказать, но передумала и, высвободив руку, сделала реверанс, повернулась и торопливо ушла, сразу затерявшись в толпе женщин на рынке, где все толкались и кричали, пытаясь добыть что-нибудь из съестного.
– Она боится, – негромко сказала Азил за его спиной.
Она не единственная… Он ощущал холод в костях с того момента, как вошел в табачный сарай, и холод не проходил, несмотря на яркий, солнечный день. Впрочем, в его душе перед операцией горело и маленькое пламя восторга, и это было нормально для его напряженных нервов.
Внезапно от Эль-Морро донесся резкий залп, за ним, словно эхо, второй, и Грей мысленно перенесся на Поля Авраама под Квебеком, где со стен палили пушки, а армия ждала и ждала на большом поле, ждала в мучительной агонии…
Он встряхнулся словно собака и почувствовал себя лучше.
– Все будет хорошо, – снова сказал он себе твердым голосом и свернул на Калле Йоэнис.
Он сразу почувствовал – что-то случилось. Во дворе не было слышно ни смеха, ни пения, в саду никто не работал. Слуги разговаривали вполголоса, они готовили еду – но специями не пахло. Остался лишь слегка мыльный запах долго варившихся бобов и подгоревших яиц.
Грей стремительно прошел через пустые передние комнаты, и у него замерло сердце, когда он услышал пронзительный плач младенца.
