Он сказал ей самым будничным тоном, что он маг и волшебник и чтобы она ничего там не трогала. Она осенила себя крестным знамением и отвела взор от столика с ужасной ножкой. Может, граф заколдовал мебель и она оживает и бегает по комнате с наступлением темноты? Мысль об этом прогнала ее в дальний конец комнаты, и Джоан прижалась к стене, крепко сжимая в руке четки.
Эта половина комнаты показалась ей не менее страшной, но, по крайней мере, тут ей не чудилось, что разноцветные стеклянные шары, колбы и реторты сами собой вот-вот придут в движение. Зато отсюда исходили самые неприятные запахи: чего-то похожего на смесь горящих волос и патоки, а также еще чего-то резкого, от которого закручивались спиралью волоски в носу. Но за длинным столом, на котором были разложены все эти неприятные вещи, находилось окно, и она подошла к нему.
Большая река – Сена, так назвал ее Майкл – была совсем рядом. При виде лодок и людей Джоан слегка успокоилась. Она оперлась о стол, чтобы приблизить лицо к окну, но угодила ладонью во что-то липкое и отдернула руку. Тогда она наклонилась осторожнее. Изнутри окно было загорожено решеткой. Оглядевшись, она увидела решетки и на остальных окнах.
Пресвятая Дева! От кого отгородился этот человек, кто сюда полезет, скажите на милость? Мурашки побежали по ее спине и рукам, а ее воображение мгновенно подсунуло ей видение летающих демонов, которые мчатся ночью по улицам и бьют кожистыми крыльями в окна. Или – Отец Небесный! – может, решетки удерживают в комнате эту странную мебель?
Увидев нормальный стул, она рухнула на него и, закрыв глаза, принялась горячо молиться. Через некоторое время она вспомнила, что надо дышать, а потом к ней вернулась способность думать, и она вздрагивала уже лишь изредка.
Он не угрожал ей. Не обижал ее, в самом деле не обижал, лишь закрыл ее рот ладонью, а другой рукой схватил за талию и потащил с собой, а потом сунул в карету, шокирующе подтолкнув рукой под зад, хотя сделал это не в порочном смысле.
В карете он представился, кратко извинился за неудобство – неудобство? он смеется, что ли? – а потом схватил ее за руки и, внимательно глядя ей в лицо, сжимал их все крепче и крепче. Поднес ее руки к своему лицу, так близко, что ей показалось, будто он собирался либо понюхать, либо поцеловать их, но вскоре отпустил и нахмурил лоб.
Он игнорировал все ее вопросы и настойчивое требование вернуть ее в монастырь. Казалось, он даже забыл про нее и над чем-то сосредоточенно размышлял, выпятив губы, пока она сидела, сжавшись в комочек, в углу кареты. А потом он притащил ее сюда, кратко сказал, что ее никто не обидит, добавил немного про то, что он своего рода волшебник, и запер!
Она была напугана, она негодовала. Но теперь, немного успокоившись, она подумала, что вообще-то не очень боялась его и что это даже странно. Ведь ей, наверно, следовало его бояться?
Но она поверила, когда он сказал, что не причинит ей вреда. Он не угрожал ей, не запугивал. Но если это верно… что он тогда хотел от нее?
Скорее всего, он хочет знать, что я имела в виду, когда подскочила к нему на рынке и сказала, чтобы он не делал этого, подсказал ей рассудок, до той поры постыдно молчавший.
– О! – негромко воскликнула она. В этом есть какой-то смысл. Конечно же, он спросит об этом.
Она вскочила со стула и прошлась по комнате, обдумывая эту мысль. Она не могла сказать ему больше, чем сказала, вот в чем дело. Поверит ли он ей, услышав про голоса? Даже если так, он попытается узнать больше, а там ничего и нет. И что тогда?
Не жди, действуй, посоветовал ей здравый смысл.
Но она и сама уже пришла к такому выводу. Нашла тяжелую мраморную ступку и пестик. Завернув ступку в передник, она подошла к окну, выходившему на улицу. Сейчас она разобьет стекло и будет кричать. Пусть даже окно высоко от земли, все равно кто-нибудь да услышит. Жалко, что улица почти безлюдная. Но…
Она застыла словно охотничья собака. На другой стороне улицы остановилась карета. Из нее вышел Майкл Мюррей! Он надевал шляпу – невозможно было не узнать его огненно-рыжие волосы.
– Майкл! – закричала она во всю мочь. Но он не поднял головы, ее крик не смог проникнуть сквозь стекло. Размахнувшись, она ударила ступкой по окну, но она со звоном отскочила от решетки! Набрав в грудь воздуха, она прицелилась получше и на этот раз ударила точно по стеклу, и оно треснуло. Обрадовавшись, она ударила еще раз, изо всех сил, и была вознаграждена градом осколков и потоком воздуха, пахнувшего рекой и илом.
– Майкл!
Но его уже не было. В открывшейся двери дома, что напротив, показалось лицо слуги и исчезло. Дверь закрылась. Сквозь красный туман разочарования она заметила фестон черного крепа, висевший на дверной ручке. Кто-то умер?
Супруга Шарля, Эвлалия, сидела в маленькой гостиной в окружении женщин. Все повернулись к двери – посмотреть, кто пришел, многие машинально поднесли к глазам платочки, готовясь к новым слезам. Все удивленно заморгали и уставились на Майкла, потом повернулись к Эвлалии, словно за объяснением.
Глаза Эвлалии покраснели, но были сухими. Она выглядела так, словно ее выдержали в печи, вытянув из нее всю влагу и цвет; ее лицо было белым как бумага и туго обтягивало кости. Она тоже посмотрела на Майкла, но без особого интереса. Он понял, что она испытывала слишком сильный шок из-за чего-то. Он знал, как это тяжело.
– Месье Мюррей, – сказала она бесцветным голосом, когда он склонился над ее рукой. – Как любезно с вашей стороны, что вы пришли.
– Я… выражаю свое соболезнование, мадам, мое и моего кузена. Я не… слышал. О вашей печальной утрате. – Он чуть ли не запинался, стараясь понять ситуацию. Какого дьявола! Что случилось с Шарлем?
Эвлалия скривила губы.
– Печальная утрата, – повторила она. – Да. Благодарю вас. – Потом ее тусклая защитная оболочка слегка треснула, и она посмотрела на Майкла более пронзительно. – Вы не слышали. Значит, вы не знали? Вы приехали, чтобы увидеться с Шарлем?
– Э-э… да, мадам, – неловко ответил он. Несколько женщин ахнули, но Эвлалия уже вскочила на ноги.
– Что ж, можете взглянуть на него, – сказала она и вышла из комнаты. Ему ничего не оставалось, как пойти за ней.
– Они уже привели его в порядок, – заметила она, распахнув дверь в большую гостиную. Так она могла бы говорить об опрокинутой на кухне кастрюле.
Майкл подумал, что случившаяся драма и в самом деле должна была выглядеть некрасиво. Шарль лежал на большом обеденном столе, накрытый полотном и венками из зелени и цветов. Возле стола сидела женщина в сером и плела новые венки. Она оторвалась от работы и посмотрела на Эвлалию и Майкла.
– Выйди, – приказала Эвлалия, взмахнув рукой, и женщина встала и вышла. Майкл увидел, что она плела венок из веток лавра, и в его голове промелькнула абсурдная мысль, что она собиралась возложить его на голову Шарля, как в античные времена возлагали на голову греческим героям.
