Грей мимоходом спросил себя, интересно, благодаря какому покровителю Уоррен получил свою должность, но отбросил эту мысль ради дальнейших вопросов. Первый случай насилия произошел без предупреждения – сожгли поля сахарного тростника на одной из удаленных плантаций. Весть об этом пришла в Испанский городок несколькими днями позже, и к этому времени пострадала еще одна плантация.
– Конечно, капитан Кресвел немедленно поскакал туда, чтобы расследовать данный случай, – сообщил Уоррен, поджав губы.
– И что?
– Он не вернулся. Мароны не требовали за него выкуп, но и не сообщили о его смерти. Возможно, он у них, возможно, нет. Мы не знаем.
Грей невольно покосился на Дауэса – тот казался удрученным, но еле заметно пожал плечами. Он не мог сказать больше, чем хотел губернатор, не так ли?
– Позвольте мне уточнить, сэр, – сказал Грей, не трудясь скрывать раздражение в своем голосе. – У вас не было никакой связи с бунтовщиками с начала протестов? И вы даже не пытались ничего наладить?
Уоррен, казалось, слегка надулся, но ответил ровным голосом:
– Вообще-то, полковник, я принял меры. Я послал за вами. – Он улыбнулся, совсем чуть-чуть, и протянул руку к графину.
Вечерний воздух, сырой и вязкий, задрожал от далекого грома. Не в силах больше выносить тесные пределы своего мундира, Грей сбросил его и сорочку, не дожидаясь помощи Тома, и стоял голый в центре комнаты, закрыв глаза, наслаждаясь прикосновениями к коже воздуха с террасы.
Воздух там был удивительный. Хоть и теплый, он казался шелковым и даже в доме навевал мысли о море и чистой голубой воде. Грей не видел воду из своей комнаты. Если даже море и было видно из Испанского городка, комната выходила на склон, покрытый джунглями. Но он чувствовал море, и ему внезапно захотелось пройти через прибой и броситься в чистую прохладу соленой воды. Солнце почти село, и крики попугаев и других птиц делались все громче.
Он заглянул под кровать, но змейки не увидел. Возможно, она уползла дальше в тень или ушла на поиски новой порции окорока. Он выпрямился, с удовольствием потянулся, тряхнул головой и постоял, моргая и чувствуя себя отупевшим от обилия выпитого и съеденного и от недосыпа – он спал меньше трех часов за последние сутки, занятые прибытием, выгрузкой солдат и дорогой в Кингс-Хаус.
Разум, казалось, покинул его на миг; ничего, он скоро вернется. Но пока главенствовало тело – и оно было совершенно безответственно.
Он устал, но не мог расслабиться и рассеянно почесывал себе грудь. Раны на ней уже зажили, под светлыми волосами были только еле заметные на ощупь розоватые рубцы. Один проходил в дюйме от левого соска; Грею повезло тогда.
На кровати лежал огромный ворох газовой ткани. Вероятно, та самая москитная сетка, про которую говорил за обедом мистер Дауэс, – ее вешали над кроватью, и она защищала от нападения кровожадных насекомых.
После обеда он пообщался с Феттесом и Черри и обсудил с ними планы на завтрашний день. Черри зайдет к судье Питерсу и узнает подробности про маронов, которых тот посадил в тюрьму. Феттес пошлет людей в Кингстон на поиски ушедшего в отставку мистера Ладгита, бывшего суперинтенданта. Если найдут Ладгита, Грей узнает мнение этого джентльмена о его преемнике. Что касается преемника – если Дауэс не сумеет отыскать капитана Кресвела к завтрашнему вечеру… Тут Грей зевнул, потом тряхнул головой, моргая. Хватит.
К этому времени все солдаты, вероятно, размещены, некоторые получили первые увольнительные за несколько месяцев. Он посмотрел на маленькую стопку карт и донесений, которые взял у Дауэса, но они подождут до завтра, до рассвета. Да и сам он выспится и будет лучше соображать.
Он подошел к открытой двери и прислонился к косяку. Соседние комнаты были, кажется, незанятыми. С моря надвигались тучи, и он вспомнил, что Родриго говорил про дождь. В воздухе повеяло легкой прохладой, то ли от надвигавшейся ночи, то ли от близкого дождя, и волоски на его теле встали дыбом.
Отсюда он не видел ничего, кроме темной зелени джунглей на холме, светившихся в сумерках, словно темный изумруд. А с другой стороны дома он, выйдя после обеда на террасу, увидел простиравшийся внизу Испанский городок, лабиринт узких улочек. Сегодня вечером в тавернах и борделях будет богатая выручка, подумал он.
Эта мысль принесла с собой редкое ощущение чего-то не очень понятного. Все его солдаты, которых он привез сюда, от самого последнего рядового до самого Феттеса, пойдут в бордели в Испанском городке – а, по словам Черри, там их предостаточно – и сбросят стресс долгого плавания без всяких комментариев, как обычное дело. Только не он.
Его рука опустилась вниз, и он, глядя на меркнувший день, рассеянно теребил свою плоть. Для таких мужчин, как он, в Лондоне были специальные заведения, но он не посещал их уже много лет.
Одного любовника забрала у него смерть, другой предал его. Третий… Грей плотно сжал губы. Можно ли назвать любовником человека, который никогда даже не дотронулся до тебя – и отшатнулся бы даже при самой мысли об этом? Нет. И в то же время как назвать человека, чей разум касался твоего, чья суровая дружба была подарком для тебя, чей характер, да и само существование, помогали определить твою собственную жизнь?
Не в первый раз – и, конечно, не в последний – в его мозгу промелькнула надежда, что Джейми Фрэзер мертв. Впрочем, желание это было машинальное и сразу забылось. Цвет джунглей превратился в пепел, возле ушей Грея заныли насекомые.
Грей вернулся в комнату и принялся бессмысленно перебирать складки легкой ткани. Но тут явился Том, забрал у него ткань, повесил москитную сетку и приготовил постель для сна.
Ему не спалось. То ли из-за плотной трапезы или непривычного места, то ли просто от беспокойства за новое и пока еще не слишком понятное задание, но его мозг отказывался успокаиваться, а следом за ним и тело. Впрочем, он не стал тратить время на бесполезные раздумья, ведь он привез с собой несколько книг. «История Тома Джонса, найденыша»
[51] поможет ему отвлечься, и он уснет над первой же страницей.
Французские двери были загорожены тонкими кисейными занавесками, но луна была почти полная и давала достаточно света, чтобы отыскать трутницу, огниво и свечку. Свечка была из хорошего пчелиного воска, с чистым и ярким пламенем – и тут же приманила к себе облачко комаров, мошкары и крошечных бабочек. Он взял ее, чтобы отнести к постели, но передумал.
Что предпочтительнее – чтобы тебя грызли москиты или чтобы ты сгорел заживо? Грей размышлял над этим ровно три секунды и вернул зажженную свечку на стол. Ведь если она упадет на постель, газовая ткань вспыхнет мгновенно.
И все-таки он не хотел умирать от потери крови, выпитой москитами, и не хотел покрыться зудящими волдырями просто потому, что его слуга не любил запах медвежьего жира. Ничего, в любом случае жир не попадет на его одежду.
