И вот он добрался.
Обломки были убраны с мостовой и лежали мрачной пирамидой – почерневшие глыбы из кирпича и цемента – на том месте, где прежде была «Терраса Монтроз». Их никто не вывозил.
При виде этих разрушений он весь похолодел и пытался найти, нащупать кованые перила, чтобы схватиться за них и не упасть. Но их там не было.
Конечно, нет, спокойно сказало его сознание. Металл пошел на военные нужды, не так ли? Переплавлен на самолеты. На бомбы.
Его ноги неожиданно подогнулись, и он упал на колени, не чувствуя удара; пронзительная боль в коленной чашечке утонула в еще более острой боли от сознания утраты.
Слишком поздно. Ты пришел слишком поздно.
– Мистер Маккензи, мистер Маккензи!
Джерри заморгал, глядя на расплывчатую фигуру перед ним, не понимая, кто это. Его потянули за руку, он вздохнул, и воздух хлынул в его легкие, колючий и странный.
– Встаньте, мистер Маккензи, встаньте. – Встревоженный голос проникал в его мозг, чьи-то руки тянули его за рукав. Джерри потряс головой, крепко зажмурил глаза, открыл их. Неясное пятно сфокусировалось и превратилось в дряблое лицо старого мистера Уордлоу, владельца магазинчика на углу улицы.
– А-а, вы пришли в себя. – В голосе старика звучало облегчение, морщины на его лице немного разгладились, утратили свой драматизм. – Скверные дела, не так ли?
– Я… – Он не мог вымолвить ни слова, лишь махнул рукой на руины. Его лицо намокло от слез, но он даже не замечал этого. Морщины на озабоченном лице Уордлоу снова стали глубже, но старик вскоре понял, что хотел сказать Джерри, и немного повеселел.
– О господи! – воскликнул он. – Нет, нет! Нет, с ними все в порядке, сэр, с вашей семьей все в порядке! Вы меня слышите? – с беспокойством допытывался он. – Вы можете дышать? Может, принести вам нюхательной соли, как вы думаете?
Джерри не с первого раза поднялся на ноги; ему мешали больное колено и бестолковые попытки мистера Уордлоу помочь. Но когда он встал, к нему вернулась способность говорить.
– Где? – воскликнул он. – Где они?
– Знаете, ваша супруга взяла малыша и переехала к матери вскоре после вашего отъезда. Она сказала мне, в какое место, но я уже подзабыл… – Мистер Уордлоу повернулся и неопределенно махнул рукой в сторону реки: – Вроде как в Камберуэлл?
– В Бетнал-Грин. – Джерри приходил в себя, хотя все еще казался себе камешком, катающимся по краю бездонной пропасти. Он пытался отряхнуть колени, но у него тряслись руки. – Она живет в Бетнал-Грин. Вы уверены?
– Да-да. – Торговец с облегчением улыбался и кивал так сильно, что дрожала челюсть. – Она уехала – пожалуй, больше года назад, вскоре после, того как она… вскоре после… – Внезапно улыбка пропала с лица старика, а рот медленно открылся, превратившись в дряблую дыру, выражавшую ужас.
– Но ведь вы погибли, мистер Маккензи, – прошептал он и попятился, выставив перед собой руки. – О господи. Ведь вы погибли.
– Ни хрена я не погиб, ни хрена, ни хрена! – Сжав кулаки и бормоча эти слова, словно молитву, вполголоса, а может, и не вполголоса, он шел по искореженной улице, обходил завалы, хромая и спотыкаясь. Тут он увидел испуганное лицо женщины и замолк, хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.
Он остановился и, тяжело дыша, прислонился к мраморному фасаду Банка Англии. С лица лился градом пот, а на правой штанине запеклась кровь от падения. Колено пульсировало в одном ритме с сердцем, лицом, руками, мыслями. Они живы. Я тоже жив.
Женщина, которую он напугал, подошла к полицейскому и повернулась, показывая на Джерри. Он тут же выпрямился, расправил плечи и, стиснув зубы и превозмогая боль, пошел по улице, как подобает офицеру. Меньше всего он хотел, чтобы его приняли за пьяного.
Он прошел мимо полицейского, вежливо кивнул и коснулся пальцами лба вместо головного убора. Полицейский, казалось, был захвачен врасплох, раскрыл рот, но не придумал, что сказать, а через мгновение Джерри уже свернул за угол и был таков.
Смеркалось. В этих краях и в лучшие времена не хватало кэбов – а сейчас вообще их не было, впрочем, как и денег у Джерри. Метро. Если линии работали, это был самый быстрый путь в Бетнал-Грин. И наверняка он выпросит у кого-нибудь деньги на проезд. Как-нибудь. Хромая, он с угрюмой решимостью направился назад. Он должен приехать в Бетнал-Грин до темноты.
Там все тоже изменилось. Как и всюду в Лондоне. Дома повреждены, некоторые ремонтировались, другие были брошены, третьи превратились в черные остовы или груды обломков. В воздухе висела холодная пыль, каменная пыль, а к запахам парафина и кулинарного жира примешивался едкий, страшный запах кордита, бездымного пороха.
На половине улиц не было табличек, а он плохо знал Бетнал-Грин. Два раза он навещал мать Долли, один раз, когда они пришли к ней сообщить, что они сбежали и поженились: миссис Уэйкфилд была не в восторге, но не показывала вида, хотя ее лицо было такое, словно она съела кислый лимон.
Второй раз он был у нее, когда вступил в Королевские ВВС; он приехал к ней один и просил в его отсутствие присматривать за Долли. Миссис Уэйкфилд побелела. Она знала не хуже него, сколько живут летчики. Но сказала, что гордится им, и крепко пожала ему руку, а на прощанье сказала: «Возвращайся домой, Джереми. Ты ей нужен».
Он шагал, обходя ямы и спрашивая дорогу. Уже стемнело, и он больше не мог находиться на улице. Его беспокойство немного улеглось, когда он стал узнавать знакомые приметы. Близко, он был близко от Долли.
Тут завыли сирены, и люди стали выскакивать из домов.
Толпа несла его по улице, охваченная бесконтрольной паникой. Люди кричали, звали отставших близких, стражи порядка выкрикивали команды, размахивали фонариками, а их плоские белые шлемы казались в темноте светлыми грибами. Все крики перекрывал пронзительный вой сирены. Вой пронзал его, словно острая проволочная колючка, гнал его по улице, наталкивал на других людей, тоже пронизанных страхом.
Людской поток вынес его за угол, и Джерри увидел красный кружок с синей перекладиной над входом в подземку, освещенный фонариком. Его затащило внутрь, под неожиданно яркие огни, и вынесло вниз по лестнице на платформу, безопасную, укрывшуюся глубоко под землей. И все время воздух наполняли вой и стоны сирен, оглушительных даже там, внизу.
Стражи порядка ходили в толпе, размещали людей возле стен, в туннелях, в стороне от рельсов. Его швырнуло к женщине с двумя маленькими детьми, он выхватил одного ребенка – девочку с круглыми глазами и голубым медвежонком – из ее рук и повернулся спиной к толпе, прокладывая им дорогу. Нашел свободный пятачок в начале туннеля, толкнул к нему женщину и передал ей девчушку. Женщина благодарила его, но он не слышал ее слов из-за шума толпы, сирен, треска…
Внезапно станцию сотряс чудовищный удар, и вся толпа разом замолкла, а глаза устремились на арку потолка, выложенную белым кафелем.
