Мартланд, фон Зохоки и Говард Баркер из USRC совместно провели анализ тканей и костей Лимана в лаборатории радиевого завода. В обмен на свое содействие USRC попросила Мартланда сохранить результаты в секрете.
Анализ оказался успешным. Врачи сожгли образцы костей Лимана дотла, после чего исследовали пепел с помощью специального инструмента под названием электрометр. Таким образом они вошли в историю медицины, впервые измерив уровень радиации в человеческом теле. Они определили, что Лиман действительно умер от отравления радием: его останки были радиоактивны.
Так как Мартланд и фон Зохоки работали вместе, фон Зохоки попросил медицинского эксперта помочь красильщицам циферблатов; Кнеф обратился к нему с похожей просьбой. И где-то через день после смерти Лимана Мартланд появился в больнице Сент-Мэри, чтобы встретиться с отважной молодой девушкой по имени Маргарита Карлоу.
Она лежала изможденная в больничной кровати; ее до ужаса бледное лицо обрамляли жидкие темные волосы. «Ее нёбо было настолько разрушено, что соединялось с носовым проходом». Навестить Маргариту в тот день пришла и ее сестра Сара Майлефер.
Сара была уже далеко не такой упитанной, как раньше; последний год она стремительно теряла в весе. Она списывала все это на стресс. На переживания из-за Маргариты, которая так сильно болела; на волнения по поводу ее дочери, которой уже исполнилось четырнадцать. Подобно большинству матерей, она редко когда переживала за саму себя.
Неделей ранее она заметила, что от малейшего ушиба у нее появляется синяк. Будь она честнее сама с собой, то поняла бы, что дело куда серьезнее: все ее тело покрылось иссиня-черными пятнами. Как бы то ни было, она все равно пришла навестить Маргариту, не желая упускать возможности с ней увидеться. Хромая, она поднялась по лестнице при помощи трости, хотя и чувствовала сильное недомогание. Зубы тоже не давали ей покоя, однако все познается в сравнении: достаточно лишь взглянуть на ее сестру. Ей было намного хуже. Даже когда у Сары начали кровоточить десны, она думала лишь о своей сестре, которая была так близка к смерти.
Встретившись с сестрами Карлоу, Мартланд обратил внимание, что, хотя состояние Маргариты и было намного хуже, Саре тоже нездоровилось. Когда он принялся ее расспрашивать, она призналась, что синяки причиняют ей сильную боль.
Мартланд сделал анализы и обнаружил у Сары ярко выраженную анемию. Он сообщил ей результаты, поговорил с ней о ее проблемах с челюстью. После этого состояние Сары – которая, возможно, наконец обратила внимание на свое здоровье – «резко ухудшилось», и ее пришлось госпитализировать. Что ж, по крайней мере, она была не одна: ее положили в палату к Маргарите. Сестры вместе ожидали своей дальнейшей участи.
Больничные врачи тщательно обследовали Сару, обеспокоившись ее ухудшающимся состоянием. Левую сторону ее лица раздуло, миндалины воспалились. Температура к вечеру повышалась с 39 до 41 °C, а во рту появились выраженные раны. Она выглядела «чрезвычайно болезненной».
Мартланд хотел взять у обеих женщин анализы, чтобы проверить, была ли их болезнь вызвана радием, – однако единственный известный ему способ это сделать, опробованный вместе с фон Зохоки и Баркером, требовал сжигания костей дотла. Когда пациент живой, это весьма непросто.
Решение нашел фон Зохоки. Если эти женщины были радиоактивны, то ученым оставалось только придумать какие-то тесты, чтобы это доказать.
Такие тесты, изобретенные и доведенные до совершенства главным образом Мартландом и фон Зохоки, были разработаны специально для обследования организмов красильщиц циферблатов. Ни один врач прежде не пытался провести подобные тесты на живых пациентах. Позже Мартланд узнает, что один специалист все-таки уже делал нечто похожее раньше, однако в июне 1925 года, когда время для Маргариты Карлоу было на исходе, он изобрел эти тесты, совершенно ничего не зная о работе другого ученого. Этот человек действительно обладал невероятным талантом.
Вдвоем они разработали две методики: тест на гамма-излучение, в ходе которого пациент сидел перед электроскопом, регистрирующим гамма-лучи, исходящие от скелета; а также тестирование выдыхаемого воздуха, когда пациент дул через систему бутылок в электроскоп, измерявший количество радона. Последнее основывалось на следующей идее: так как в результате распада радия образовывался газ радон, то, в случае наличия радия в костях девушек, этот токсичный газ мог выделяться вместе с выдыхаемым воздухом.
Врачи доставили свое оборудование в больницу, чтобы опробовать его на Маргарите. Но, приехав туда, они решили первой проверить Сару Майлефер.
Пребывание в больнице не пошло ей на пользу. Несмотря на переливание крови, проведенное 14 июня, Саре стало настолько плохо, что ее забрали из палаты, в которой она лежала вместе с сестрой. Когда Маргарита спросила, куда она подевалась, медсестры сообщили ей, что Сару «перевели для специализированного лечения».
В каком-то смысле они даже не соврали. Тесты действительно были специализированными, так как Саре предстояло стать первой красильщицей циферблатов, прошедшей проверку на наличие радия в организме. Первой, кто сможет доказать, было ли это предположение верным.
Это был момент истины.
В больничной палате в Сент-Мэри Мартланд и фон Зохоки настроили свое оборудование. Они сначала провели первый тест. Мартланд держал электрометр в полуметре от груди лежащей без сил в кровати Сары, чтобы проверить ее кости. «Нормальная утечка» составляла бы 10 делений за 60 минут: тело Сары же выдавало за то же время 14 делений. Радий.
Затем они проверили ее дыхание. Нормальным результатом считалось бы пять делений за 30 минут. Провести этот тест, однако, было уже не так просто, как первый, – ученым требовалась ее помощь.
Из-за тяжелого состояния Саре было очень непросто это сделать. «Пациентка находилась практически при смерти», – вспоминал Мартланд. Дышать должным образом для Сары оказалось крайне тяжело. «Она не могла продержаться и пяти минут».
Сара была бойцом. Не совсем понятно, знала ли она, для чего эти тесты; могла ли она вообще в этом состоянии понимать, что происходит вокруг. Тем не менее, когда Мартланд попросил ее дышать в его устройство, она старалась изо всех сил. Вдох… выдох… вдох… выдох. Она продолжала, даже когда ее пульс подскочил, десны начали кровоточить, а боль в хромой ноге стала сводить с ума. Вдох… выдох… вдох… выдох. Сара Майлефер дышала. Она легла обратно на подушки в изнеможении, измученная, и врачи проверили результаты.
15,4 деления. В каждом ее выдохе был радон, переносился вместе с воздухом, вырываясь из ее больного рта, просачиваясь между ее больными зубами, скользя, словно шепот, вдоль ее языка. Радий.
