«Я не помню имени», – холодно ответил Роедер. Красильщицы циферблатов были для него недостаточно важными персонами, чтобы запоминать столь незначительные детали.
А затем Берри вызвал для дачи показаний кое-кого особенного – блистательного врача, разработавшего тесты, которые доказали существование отравления радием. Врача, который смог поставить диагноз всем этим женщинам, после того как другие специалисты потерпели неудачу. Берри все-таки удалось убедить его дать показания. А главный медицинский эксперт был настоящей суперзвездой, по-другому и не скажешь. «Его прямолинейные, бескомпромиссные показания заметно выделялись на фоне остальных», – гремели газеты. Они называли его «звездным свидетелем».
Он начал с подробного описания проведенных им вскрытий сестер Карлоу, подтвердивших факт отравления радием. Пять девушек с трудом дослушали его показания. Для Кинты это было особенно мучительно. «Слушая слова Мартланда, – заметила одна газета, – она была на грани обморока. Затем, взяв себя в руки, она снова выпрямилась и просидела остальную часть слушаний, едва выражая эмоции».
Мартланда было не остановить. Когда адвокаты компании принялись утверждать, что никакого радиевого отравления существовать не может, потому что «из двух сотен или даже больше девушек лишь у этих [истцов] возникли подобные проблемы», Мартланд ответил начистоту: «На данный момент погибли и похоронены порядка тринадцати-четырнадцати девушек, у которых, если их откопать, наверняка будут обнаружены те же самые симптомы».
«Я прошу не принимать эти слова во внимание, так как они являются лишь допущением данного врача, которое ни на чем не основано», – поспешил сказать адвокат USRC.
«Отклоняется», – сразу же ответил Бэйкс.
Компания пыталась утверждать, что «не существует каких-либо известных случаев» помимо тех, что произошли в Орандже.
«Нет, есть и другие известные случаи», – парировал Мартланд.
«Ну, может быть, один-два отдельных случая…» – пренебрежительно отмахнулся Маркли.
Но Мартланд решительно заявил, что подобные случаи имели место в компании Waterbury. Его выступление было очень ярким; он даже назвал саму краску компании USRC «радиевой отравой», на что Маркли с негодованием ответил: «Эта краска может быть чем угодно, но она точно не радиевая отрава!»
Когда день близился к концу, Берри встал, чтобы задать Мартланду еще несколько вопросов. Когда Маркли предсказуемо возразил, судья снова отклонил его протест. «Вы попытались подорвать мнение [Мартланда], – сказал он Маркли. – Адвокат [Берри] же теперь пытается – если считать, что вы преуспели, – его реабилитировать».
Судья повернулся к Берри: «Продолжайте».
Берри не мог нарадоваться тому, как продвигалось дело, – и на следующий день он намеревался забить последний гвоздь в крышку гроба компании. Выступить со своими показаниями должен был доктор фон Зохоки, и Берри с нетерпением ждал возможности спросить его о тех предупреждениях, что он высказывал корпорации насчет опасности краски. Это должно было раз и навсегда подтвердить вину компании.
На следующее утро, ближе к концу свидетельских показаний фон Зохоки, Берри задал свой убийственный вопрос.
«Правда ли, – спросил он, с горящими глазами повернувшись к врачу, – что вы сказали, что [не положили конец практике смачивания кистей губами], потому что за данный вопрос отвечали не вы, а мистер Роедер?»
«Я протестую, Ваша честь», – сразу же прервал его Маркли.
Но прежде чем судья успел отклонить протест, основатель компании дал ответ:
«Ни в коем случае».
Маркли и Берри оба уставились на него с открытыми ртами. А затем Маркли уверенно уселся обратно на свое место, скрестив длинные ноги. «Ладно», – непринужденно сказал адвокат компании, жестом дав свидетелю понять, чтобы он продолжал.
«Ни в коем случае», – повторил фон Зохоки.
Берри не верил своим ушам. Потому что об этом ему говорили не только Грейс и Кинта, но и Мартланд с Хоффманом: они все слышали эти слова из собственных уст врача. Почему же теперь он от них отказывался? Возможно, он переживал по поводу того, как будет выглядеть, либо же произошло что-то еще. «Нам следует разузнать, что [фон] Зохоки предпринимает, а также где он находится», – гласила служебная записка USRC за июль. Возможно, за закрытыми дверями состоялся какой-то разговор, который привел к тому, что врач сменил пластинку.
Берри спросил его насчет предупреждения, которое он дал Грейс. Возможно, хотя бы здесь ему будет за что зацепиться.
«Что ж, мистер Берри, – ответил фон Зохоки, – я не хочу отрицать, однако я не особо это припоминаю… Вполне возможно, что я ей это сказал, что было бы совершенно естественно, когда я, обходя завод, обнаружил столь необычное явление, как смачивание кисти губами; разумеется, я бы сказал [ «не делайте так»]».
Этот рассказ показался странным даже Джону Бэйксу. «А по какой причине вы бы это сделали?» – поинтересовался судья.
«Нарушение санитарных норм», – поспешил ответить фон Зохоки.
«Вы предупредили эту юную леди, чтобы она не клала себе кисть в рот, – прямо сказал Бэйкс. – Я хочу узнать, знали ли вы тогда, что краска, содержащая радий, может ей навредить?»
Врач между тем был непреклонен. «Ни в коем случае, – ответил он судье. – Мы не знали [об этой опасности]».
Берри был горько разочарован. В зале суда во всеуслышание он объявил фон Зохоки «вражеским свидетелем». У Грейс Фрайер, которой тот давал это предупреждение, в голове, должно быть, пронеслась пара неприличных слов.
Берри снова дал ей возможность высказаться. Ее вызвали за свидетельскую трибуну сразу же после фон Зохоки – «не чтобы дискредитировать [врача], – объяснил Берри, – а чтобы уточнить, что именно он сказал». Маркли, однако, сразу же выразил протест против того, чтобы она снова давала показания, и судья был вынужден его одобрить, казалось, против своей воли. «Исключите этот ответ, – прокомментировал Бэйкс. – Эти правила доказывания были придуманы, чтобы не дать людям сказать правду».
Оставалось еще несколько свидетелей по делу, включая Кэтрин Уайли и доктора Флинна, присутствовавшего здесь в качестве купленного свидетеля USRC. А затем, в половине двенадцатого дня 27 апреля 1928 года, Берри закончил излагать доводы обвинения. Отныне остаток дня и все последующие дни у корпорации United States Radium будет возможность изложить свою версию событий, и тогда – и тогда, с надеждой думали девушки, гадая, что они будут чувствовать, когда это время придет, – будет вынесен вердикт.
Маркли встал, без каких-либо усилий выскользнув своим длинным телом с места. «Я тут подумал, – выпалил он Джону Бэйксу, – что мы можем ускорить процесс, если устроим совещание».
Состоялось обсуждение за закрытыми дверями. После чего, стукнув молотком, судья сделал объявление:
«Слушания переносятся на 24 сентября».
