Семнадцатого апреля 1935 года было вынесено судебное постановление. «Суд постановил, что законодательные органы не смогли предоставить каких-либо стандартов, в соответствии с которыми можно было бы оценить степень соблюдения закона», – сообщили в Ottawa Daily Times. Женщины проиграли из-за юридической формальности. Они не могли в это поверить – и тем не менее они продолжили бороться. Кук за свой счет дошел до самого Верховного суда. Но все его старания оказались напрасными: закон был признан недействительным.
Chicago Daily Times назвала это «судебной несправедливостью, в которую было сложно поверить». Женщины ничего не могли поделать: они провели день в суде, и само законодательство было признано неполноценным. «Суда по существу этого дела так и не состоялось», – писала газета.
Кук скрепя сердце был вынужден забросить это дело, хотя жалоба девушек в ПКИ по-прежнему находилась на рассмотрении, а законодатели дали слово переписать закон с учетом случая этих женщин. «Мне не хотелось этого делать, однако я попросту не мог себе позволить продолжать, – позже говорил Кук. – Будь у меня деньги, я бы бесплатно отстаивал их права. Это одно из тех дел, за которые необходимо сражаться до победного конца. Надеюсь, они найдут другого адвоката».
Они попытались найти другого адвоката. В городском справочнике Оттавы были указаны имена сорока одного адвоката, но ни один не взялся им помогать. Подобно местным врачам, местные юристы отказывались браться за скандальную атаку, как они считали, на преданный городу бизнес.
Словно специально насыпая соль на рану, местная газета в том же выпуске, в котором говорилось про проигранный женщинами иск, выпустила статью про Кларенса Дарроу, одного из ведущих адвокатов страны. Вот какой человек помог бы девушкам, однако у них не было денег, чтобы заполучить его юридическую помощь.
Сумма закладной за дом Донохью выросла до внушительных полутора тысяч долларов (двадцать пять тысяч в пересчете на современные деньги). «Есть лекарства, которые облегчают мою боль», – сказала Кэтрин; на эти лекарства они с Томом тратили сотни долларов. Они стали притворяться, будто не замечают, что происходит с их семьей из четырех человек. «Мы никогда об этом не говорим, – признался Том. – Мы просто продолжаем жить, словно вечно будем вместе. Это единственный способ».
«Мы так счастливы вместе, – сказала Кэтрин с широкой улыбкой. – Пока мы вместе, все кажется не так уж и плохо. Мы просто делаем вид, будто я такая же, какой была, когда Том на мне женился».
Они не оставили надежд найти лекарство. Кэтрин обращалась в различные чикагские больницы и стоматологические клиники, заставляя себя ходить на приемы, хотя она частенько «падала в обморок во время осмотра» из-за боли. «Она искала помощи, – сказал кто-то из обозревателей, – любой помощи». Но никто не мог остановить разрушение ротовой полости Кэтрин, состояние которой ухудшалось с каждым днем.
Женщины продолжали бороться: подавленные из-за ужасного провала в суде; отрицающие грозящую им гибель, которая казалось неизбежной. А затем, когда год близился к концу, они узнали о другом судебном решении. Оно не затрагивало их дело напрямую, однако все равно вызвало значительный интерес.
Семнадцатого декабря 1935 года было наконец вынесено постановление по делу Ирен Ла Порт в Нью-Джерси, за которое ее муж Винсент сражался более четырех лет. Это дело корпорация United States Radium решила провести через суд. Фирма уже не отрицала причину смерти – она попросту указывала истекший срок исковой давности в качестве повода не платить компенсацию. «Как только Ирен прекратила работу в компании, – заявляли адвокаты USRC, – все наши обязательства перед ней утратили силу. Она больше никак не была с нами связана – абсолютно посторонний человек».
Несколько красильщиц циферблатов дали показания в суде по этому делу – многие ожидали решения по собственным искам. Они связывали свои надежды с выигрышем дела Ирен, потому что в случае успеха такой вердикт был бы применим и к ним. Все собрались, чтобы услышать судебное решение.
Судья начал: «Разумеется, нет никаких сомнений в том, на чьей стороне будет симпатия любого человека в подобном деле… Возникает соблазн, в свете того, что известно сейчас, выдвинуть мнение, будто [компания] проявила какую-то халатность. Сейчас примененные компанией промышленные методы были бы признаны не просто халатностью, а преступлением. Тем не менее следует отметить, что решение по этому делу следует принять, основываясь на фактах, существовавших в свете имеющихся по состоянию на 1917 год знаний… Суд не имеет власти скорректировать закон, чтобы тот отвечал потребностям времени, когда подобного дела нельзя было предвидеть».
Он заключил: «Дело должно быть закрыто».
USRC сделала правильный выбор. Спустя семь лет после смерти Грейс Фрайер не только в прессе, но даже от судьи не было никакого осуждения. Компания получила ответ, который так долго ждала: не виновны.
Судья отказал Ирен Ла Порт – причем не только ей. Он отказал в правосудии всем красильщицам циферблатов из Нью-Джерси, чьи иски находились на рассмотрении; отказал всем семьям, сражавшимся за своих погибших близких; всем женщинам из Нью-Джерси, что пока не обнаружили у себя на ноге или руке пугающую шишку, однако найдут их в будущем, было отказано в правосудии.
День выдался, думали директора USRC, воистину удачным.
Глава 46
Мы сражаемся и падаем, но затем поднимаемся и продолжаем сражаться. Тем не менее неизбежно наступает день, когда сражаться больше нет сил.
Двадцать пятого февраля 1936 года Инез Валлат скончалась – ей было двадцать девять. После восьми лет мучений она в итоге пала жертвой «кровоизлияния из-за саркомы в шее», истекая кровью, пока врачи безуспешно пытались ее остановить. «Мистер Валлат, – вспоминала красильщица Фрэнсис О’Коннел, – совершенно не говорил о своей жене, потому что она умерла столь ужасной смертью, и ему не хотелось думать об этом или говорить».
Врачи Оттавы заполнили ее свидетельство о смерти. Была ли смерть как-то связана с местом работы покойного?
Нет.
Смерть Инез наряду с проигранным иском стала ударом для женщин из Оттавы. Многие из первоначальной команды были слишком больны, чтобы прийти на ее похороны, как бы им ни хотелось с ней попрощаться. Кэтрин Донохью тем временем «быстро становилась слишком слабой, чтобы перемещаться по дому», и редко когда его покидала.
Чикагские газеты немного осветили смерть Инез. Пресса довольно зловеще окрестила девушек «Клубом самоубийц». Один сенатор заявил, что попытается заинтересовать их случаем промышленную комиссию, однако добавил: «К сожалению, любые предлагаемые законопроекты не могут иметь обратной силы. Это весьма досадно». Девушки даже не могли порадоваться, когда губернатор подписал новый закон штата Иллинойс о производственных заболеваниях, который теперь включал положение о производственном отравлении. Он стал прямым результатом иска женщин и защитил впоследствии тысячи рабочих – однако в силу вступал лишь в октябре 1936-го.
