Эта небольшая группа девушек поставила перед собой высокую планку, обратившись к лучшему адвокату, о котором они когда-либо слышали. Женщины решили, что от их лица должен выступать мужчина, так что Хобарт Пэйн и Том Донохью написали самому известному американскому адвокату той эпохи, который «всегда брал самые безнадежные дела».
Они написали Кларенсу Дарроу.
«Уважаемый господин, – начиналось письмо Хобарта. – Я обращаюсь к вам, потому что вы наша последняя надежда на помощь или совет… Эти дела должны вскоре предстать перед промышленной комиссией на итоговых слушаниях, однако у этих девушек пока нет адвоката, который бы их представлял в суде. Могли бы вы взяться за это дело?»
Дарроу в 1937 году исполнялось 80, и его собственное здоровье оставляло желать лучшего. Хотя он и выразил свою симпатию к девушкам, помочь он был не в состоянии – но пообещал передать дело другому адвокату.
Затем, вспомнив про свой прошлогодний опыт с Мэри Доти, женщины обратились в СМИ, чтобы предать огласке свое бедственное положение. «Смерти от радия бушуют!» – кричала передовая Chicago Daily Times от 7 июля 1937 года. «Ходячие призраки брошены правосудием!» Шарлотта Перселл со своей единственной рукой попала на обложку этого выпуска. Она сказала журналистам, что «живет в ежедневном страхе неизбежного конца». В общении с прессой приняли участие не только Шарлотта, Мэри и Кэтрин: к ним присоединились сестры Глачински, Олив Витт, Хелен Манч (которая теперь жила в Чикаго) и несколько других девушек.
По просьбе девушек газета сообщила, что у них нет адвоката на предстоящие слушания перед ПКИ, которые назначены на 23 июля – оставалось всего шестнадцать дней. Эти слушания были «их последним оплотом – последней надеждой на получение компенсации». «Без адвоката, – писала газета, – девушки боялись стать жертвами юридических уловок. Их перспективы настолько безнадежны, что многие из них могут и вовсе остаться в стороне».
Кэтрин Донохью взяла слово. «Вот чего хотелось бы адвокатам компании, как я полагаю, – с насмешкой сказала она, – чтобы мы все оставались в стороне».
«Компания Radium Dial, – продолжалась статья, – закрыла свой завод в Оттаве и ускользнула, оставив лишь 10 000 долларов залога [164 595 долларов] промышленной комиссии». Эти 10 000 долларов, в свете исчезновения Radium Dial, были единственными деньгами, на которые девушки могли рассчитывать в качестве компенсации и оплаты медицинских счетов.
Хотя Джозеф Келли открыл совершенно идентичный бизнес и вел бойкую торговлю, Джей Кук, бывший адвокат женщин, объяснил: «Это новая корпорация. По закону новая компания не несет какой-либо ответственности за действия старой». В конце концов, судились они с Radium Dial, а не с Джозефом Келли. «Все, что они могли взыскать, – это десять тысяч долларов, – сказал Кук. – Если, конечно, им не удастся разыскать другие активы “старой” компании…»
На следующий день союзник девушек в СМИ нанес очередной удар. «Радиевая компания из Оттавы теперь перебралась в Нью-Йорк!» – с триумфом заявила газета Times. «Компания Radium Dial, – гласила статья, – была обнаружена сегодня Times за ведением бизнеса в нижнем Ист-Сайде». Они нанимали молодых девушек, чтобы те красили циферблаты…
Будучи раскрытым, новый президент Radium Dial, Уильям Ганли, вышел на бой. «Обвинения этих женщин не обоснованны и неправомерны, – заявил он, заняв оборону. – Многие из этих женщин проработали с нами всего несколько месяцев; практически все они многие годы не являются нашими сотрудниками».
А затем, отрицая тайные результаты обследования девушек, отрицая проведенное компанией вскрытие Пег Луни, на котором врачам поручили уничтожить доказательства истинной причины ее смерти, он заявил: «Я не припомню ни единой истинной жертвы этого так называемого „отравления радием” на нашем заводе в Оттаве».
Radium Dial не собиралась сдаваться без боя. Они уже один раз выиграли это дело в суде, когда одержали верх над Инез Валлат, и были в высшей степени уверены, что смогут повторить это снова.
Позиция президента фирмы только подтвердила, как сильно женщинам нужен адвокат. Вместе с тем важные слушания были уже на носу, а адвокат так и не появился. Письма и призывы прессы, а также сарафанное радио не принесли результата. Несмотря на свои ужасные болезни, девушки решили взять дело в собственные руки.
Пришло время клубу самоубийц отправиться в большой город.
Глава 48
Чикаго, город из стали, камня и стекла, где лес небоскребов возвышается над муравьиной суетой мечущихся внизу жителей. Пробираясь по переполненным улицам, пятеро женщин созерцали городскую архитектуру. Здесь не было так хорошо знакомого им горизонта, где солнце зависало в небе, словно апельсин, над бескрайними полями. Здесь не было никаких полей – лишь возможности, бери да пользуйся.
До слушаний оставалось два дня: на дворе была среда, 21 июля. Женщины направились на Норт Ла Саль-стрит, прямо в сердце театрального района. Они были элегантно одеты, многие в сшитых на заказ пиджаках, на всех шляпы с лентами – и, с учетом июльского зноя, они обрадовались, когда добрались до нужного адреса: дом номер 134. Это было здание «Метрополитен».
Как бы высоко женщины ни задирали головы, они не могли разглядеть крышу дома высотой в 22 этажа. И это было не просто офисное здание: пока женщины мялись у входа, их глаза упивались деталями: золотая облицовка на стенах; расписная «М» на полу; название здания буквами из чистого золота над дверью. Оно кардинально отличалось от того места, с которого началось их утро; это уж точно.
Кэтрин Донохью с трудом, но преодолела весь путь – эту встречу она не могла пропустить. Оставшиеся девушки «создали организацию для совместного отстаивания требований по их искам», и несмотря на свое стремительно угасающее здоровье, Кэтрин стала ее председателем. Было необходимо, чтобы именно она возглавила это предприятие по поиску адвоката, который мог бы их представлять.
Кэтрин решила надеть изящное черное платье в белый горошек: оно было лучшим в ее гардеробе. Она примерила его этим утром с волнением и некоторым беспокойством. Шишка на бедре, с тревогой подумала Кэтрин, когда ткань скользнула по ее все более худеющему телу, была определенно больше, чем раньше.
Вместе с ней в Чикаго отправились Мэри Росситер, Перл Пэйн и обе сестры Глачински, Фрэнсис и Маргарита. Эти пятеро представляли всех судящихся красильщиц циферблатов, включая правопреемников Инез Валлат, чей иск о компенсации был добавлен к искам живых девушек. Поправив шляпы и разгладив платья, женщины бесстрашно зашли в фойе и поехали на лифте в стиле «ар деко» наверх, к нужному им офису.
