Через месяц после прихода Ирен начал свою работу другой новый сотрудник – но это не была очередная красильщица циферблатов, радующаяся хорошему заработку. Это был Артур Роедер, чрезвычайно успешный бизнесмен, новый финансовый управляющий компании. Он уже продемонстрировал свою способность хвататься за карьерные возможности: хотя Артур и ушел из университета, так и не получив диплома, он быстро стал продвигаться по карьерной лестнице в выбранной специализации. Этот элегантный круглолицый мужчина с греческим профилем и тонкими губами любил галстуки-бабочки и бриолин, который размазывал по своим темным волосам, чтобы они плотнее прилегали к голове. Он работал в головном офисе в Нью-Йорке и теперь взял под свою ответственность красильщиц циферблатов. Хотя Артур и утверждал, что не раз посещал студию, на самом деле его появление здесь было исключительным событием, так как директора редко заходили в мастерские. Так, Грейс Фрайер помнила лишь единственный случай, когда глава компании фон Зохоки проходил мимо нее на работе. Тогда она не обратила особого внимания, однако позже этому придали большое значение.
В тот день она, как обычно, работала за столом, смачивая губами и макая в краску кисть, как и все остальные девушки. У фон Зохоки, как это было обычно для него, голова полнилась идеями и запутанными научными выкладками – он спешил заняться своей работой. Но в этот раз, поспешно проходя через студию, он остановился и посмотрел прямо на Грейс – а также на то, чем она занималась, словно впервые увидел.
Грейс подняла голову и бросила на него взгляд. Это был мужчина с запоминающейся внешностью: массивный нос и коротко стриженные темные волосы, прикрывающие слегка торчащие уши. Помня о том, в каком темпе нужно работать, она снова склонилась над столом и поместила кисть между губ.
– Не делайте так, – внезапно сказал он ей.
Грейс остановилась и в замешательстве на него посмотрела. Ведь это была ее работа, и все девочки делали именно так.
– Не делайте так, – повторил он. – Вы заболеете.
И отправился по своим делам.
Грейс была в полном замешательстве. Как человек, который всегда стремился разобраться в непонятной ситуации, она направилась прямиком к мисс Руни. Но мисс Руни лишь повторила то, что всем девушкам уже говорили прежде. «Она сказала, что это все полная ерунда, – вспоминала позже Грейс. – Она сказала, что краска безвредна».
Так что Грейс вернулась к работе.
Смочить губами… обмакнуть… покрасить.
В конце концов, шла война. Впрочем, ей оставалось немного. Одиннадцатого ноября 1918 года орудия смолкли. Воцарился мир. Более 116 тысяч американских солдат отдали свои жизни на этой войне; общее количество жертв для всех сторон составило порядка 17 000 000. И теперь радиевые девушки, директора компании и весь мир были благодарны за то, что этот жестокий, кровавый конфликт подошел к концу.
Достаточно людей погибло. Теперь, как им казалось, пришла пора жить.
Глава 4
Кинта Маггия не стала терять времени и ровно через месяц после прекращения войны вышла замуж за Джеймса Макдональда. Это был жизнерадостный паренек ирландского происхождения, он работал управляющим в торговой сети. Молодожены поселились отдельно в двухэтажном доме. Поначалу Кинта продолжала заниматься раскрашиванием циферблатов, но недолго. Она ушла из фирмы в феврале 1919-го и вскоре забеременела; ее дочка Хелен родится через два дня после Дня благодарения.
Она была не единственной уволившейся красильщицей циферблатов. Война закончилась, а девушки взрослели. Ирен Корби тоже ушла, устроившись секретаршей в Нью-Йорке. Позже она выйдет замуж за слегка щеголеватого Винсента Ла Порта, мужчину с пронзительными голубыми глазами, занимавшегося маркетингом.
Уволившимся быстро находили замену. В августе 1919-го Сара Майлефер смогла выбить место для своей сестры, Маргариты Карлоу. Та была бойкой молодой девушкой, пользовалась румянами и губной помадой и любила эффектную одежду: изящно подогнанные пальто с большими отворотами и широкополые шляпы с краями, отделанными перьями. Маргарита стала лучшей подругой младшей сестре Джозефины Смит Женевьеве, которая тоже начала там работать. Другой ее близкой подругой была Альбина Маггия, она все продолжала надрываться над ящиками с циферблатами, в то время как ее младшая сестра опередила ее с замужеством. Альбина была искренне рада за счастье Кинты, однако не могла не думать о том, когда же придет и ее время. Тем летом она тоже решила уйти и снова заняться украшениями для шляп.
Настала пора глобальных перемен. В то самое лето Конгресс США принял девятнадцатую поправку, наделив женщин правом голоса. Что касается Грейс Фрайер, то ей не терпелось им воспользоваться. На заводе тоже все не стояло на месте: вскоре новый химик – и будущий вице-президент – Говард Баркер совместно с фон Зохоки стал экспериментировать с рецептурой светящейся краски, заменяя радий на мезоторий. Позже писали: «Баркер смешивал все подряд и продавал это, пятьдесят на пятьдесят, либо десять процентов [мезотория] на девяносто процентов [радия], или вроде того». Мезоторий был изотопом радия (его называли радий-228, чтобы подчеркнуть отличие от «обычного» радия-226): тоже радиоактивным, но с периодом полураспада всего 6,7 года, в отличие от 1600 лет для радия-226. Его частицы были более грубыми, чем у радия, но – самое главное для компании – стоил он гораздо дешевле.
В студии девушек по какой-то непонятной причине попросили испытать новую методику. Эдна Больц вспоминала: «Они раздали всем маленькие тряпочки: мы должны были протирать ими кисти вместо того, чтобы класть их себе в рот». Месяц спустя, однако, как сказала Эдна, «их у нас забрали. Нам было запрещено пользоваться тряпочками – на них оставалось слишком много радия». Она заключила: «Мы снова стали смачивать кисти губами».
Компания старалась сделать производственный процесс максимально эффективным, так как спрос на светящиеся изделия и не думал угасать, хотя с войной уже и было покончено. В 1919 году, к большой радости Артура Роедера, производительность достигла своего пика: было изготовлено 2,2 миллиона светящихся часов. Неудивительно, что Кэтрин Шааб испытывала усталость; той осенью она заметила «боль и напряжение в ногах». У нее в целом был душевный упадок, так как в тот год скончалась ее мать; горе сблизило Кэтрин с ее отцом Уильямом.
Тем не менее жизнь, как это слишком хорошо знала осиротевшая двоюродная сестра Кэтрин Ирен Рудольф, продолжается даже после смерти близких. Ей и Кэтрин не оставалось ничего иного, кроме как с головой погрузиться в работу, бок о бок со своими коллегами, которые все еще вкалывали в наполненной радиевой пылью студии: Маргаритой Карлоу и ее сестрой Сарой Майлефер, Эдной Больц и Грейс Фрайер, Хейзел Винсент и Хелен Куинлан, и Дженни Стокер. Элла Экерт и Молли Маггия были самыми быстрыми работницами, несмотря на веселые гулянья на организуемых компанией мероприятиях. Они веселились от души, однако и работали так же усердно. По-другому работу было и не удержать.
