— Только одно письмо, дорогая миссис Робинсон?
— Есть еще много других.
— И все в таком духе?
— Да, мистер Фокс.
Он улыбнулся ей.
— И вы не намерены выпускать их из своих рук. Я восхищаюсь вашей мудростью, которая не уступает вашей красоте.
Вы должны хранить эти письма под замком. Они очень ценные.
— И как мне следует поступить, мистер Фокс? Он встал и приблизился к ней с письмом в руке.
— Вы готовы доверять мне, миссис Робинсон? Она заколебалась, и он улыбнулся.
— Вы снова проявляете мудрость. Однако ввиду нашей укрепляющейся... дружбы... думаю, вы можете мне немного доверять. Пока что не слишком сильно. Но помните — мое положение таково, что оно позволяет мне в числе немногих людей лично общаться с принцем. Поверьте, миссис Робинсон, такое дело следует улаживать крайне тактично.
— Я это прекрасно сознаю.
— Тогда позвольте мне взять это письмо. Что такое одно письмо из множества? Если вы позволите мне поступить так, как я считаю целесообразным, думаю, нам удастся отогнать свору тявкающих кредиторов от вашей двери.
— О, мистер Фокс, если это произойдет, моя благодарность будет безмерной.
— Я буду счастлив заслужить ее.
Он покинул Утрату; она почувствовала себя лучше, чем в последнее время.
Фокс! — подумала Утрата и вздрогнула. Он был отталкивающим и одновременно обладал определенной привлекательностью. Если он сумеет вызволить ее из этой страшной ситуации, она действительно отблагодарит его любым способом.
* * *
Сидя в карете, которая везла его в Букингем-хаус, Фокс перечитывал письмо. Господи, подумал он, как можно быть таким глупцом!
Он размышлял не столько о дилемме принца и будущей благодарности миссис Робинсон — хотя оба эти момента оставались в его памяти,— сколько о том, как повлияет публикация этих писем на положение вигов. Принцу предстояло возглавить партию — конечно, только номинально. Это будет партия Фокса. Публикация писем приведет к повторению скандала с Гросвенорами; несомненно, герцог Камберлендский потерял тогда значительную долю своего престижа. Но он не отзывался в оскорбительном тоне о монархе, как это сделал глупый молодой человек. Что подумают министры о принце, проявившем такую неосторожность в общении с актрисой, своей временной любовницей? Эти письма могли погубить планы, которые Фокс строил на то время, когда принц достигнет совершеннолетия и займет место в Палате лордов. Авторитет принца, будущего лидера, подорвет не столько его безнравственность, сколько легкомыслие.
Бережно положив письмо в карман камзола, Фокс вылез из кареты и направился в покои принца, где был принят немедленно и с радостью.
— Извините меня за то, что я побеспокоил Ваше Высочество, не предупредив заранее о моем визите.
— Не стоит просить извинения за доставленное мне удовольствие, Чарльз.
— Боюсь, этот визит не порадует Ваше Высочество.
— О, Чарльз, что вы имеете в виду?
— Утрату Робинсон.
— О нет. Это закончилось.
— К сожалению, нет, сэр. Я искренне хотел бы этого. Я только что был у нее.
— Вы, Чарльз? Господи, не говорите мне, что вы и она...
— Ваше Высочество! Может ли такая леди столь быстро снизойти от красивого принца к презренному политику?
— Ну, если этот политик — Чарльз Джеймс Фокс...
— Но ведь и принц — это Его Высочество принц Уэльский. Однако позвольте мне перейти к делу. Она в отчаянии. Ее преследуют кредиторы.
— Чарльз, а вы представляете размеры моих собственных долгов?
— Приблизительно да, сэр, и они вызывают у меня чувство восхищения.
Принц засмеялся.
— Боюсь, я не могу дать ей денег. — У нее есть вексель.
Принц побледнел.
— Ваше Высочество может не беспокоиться по этому поводу. Я видел вексель и считаю его бесполезным для Утраты. В любом случае его можно предъявить лишь по достижении вами совершеннолетия, а до этого момента остается еще два года. По-моему, нам не следует беспокоиться из-за векселя.
Принц явно испытал огромное облегчение.
— Чарльз, я так рад, что она показала вексель именно вам.
— Да, слава Богу, я услышал о нем и решил, что мне следует срочно взглянуть на него. Однако меня сильно тревожит другой факт.
— Какой?
— Ваши письма к ней.
— Мои... письма?
— Ваше Высочество — обладатель блестящего, элегантного стиля. Имея такой дар, кажется грехом не воспользоваться им. Я бы хотел, чтобы Ваше Высочество был менее талантлив в этом направлении.
— Но эти письма...
Принц наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
— Одно из них находится при мне,— сказал Фокс и достал его из кармана камзола.
Он протянул послание принцу, который прочитал его; лицо Георга залила краска.
— Не очень-то лестно вы отзываетесь здесь о Его Величестве. Боюсь, это письмо может быть расценено как порочащее монарха.
Принц собрался было разорвать письмо.
— Не делайте этого... пожалуйста. Я прошу прощения у Вашего Высочества, но это было бы неразумным поступком. Миссис Робинсон не пожелает расстаться с остальными письмами... более того, она еще лучше, чем сейчас, осознает их ценность.
— Значит, она хранила эти письма... до нужного момента. Подлое существо. Шантажистка!
— Ваше Высочество... снова простите меня... но это не решает нашу проблему. Мы имеем дело с этой хрупкой леди, которая, признаем, попала в отчаянное положение. По-моему, только это обстоятельство способно вынудить ее продать письма. Я чувствую, что она предпочла бы хранить эти послания перевязанными лентой, чтобы впоследствии читать их внукам и вспоминать дни любви и страсти. Но она наделала долгов. Она живет в страхе перед долговой тюрьмой, с которой знакома. Посмотрим на миссис Робинсон трезвыми глазами. Это нам поможет. Она — шантажистка? Ну, возможно. Но она загнана в угол и вынуждена бороться.
— Чарльз, из вас получился бы хороший защитник женщин. Я думал, вы на моей стороне.
— Конечно, на вашей, в прошлом, настоящем и будущем. Но я хочу уладить это дело как можно скорее. Сделать так, чтобы эти письма оказались на своем месте — то есть в огне камина,— прежде, чем они причинят непоправимый вред.
— Какой вред они могут нанести?
— Они могут сделать вас объектом насмешек, стать грозным оружием в руках ваших врагов, уменьшить вашу нынешнюю популярность, которая важна для вас и наших планов. Взять, к примеру, вашего дядю Камберленда. Его не очень-то любят в народе. Люди помнят отрывки из его писем к леди Гросвенор. К тому же нельзя забывать о вашем отце. Он все же король. Что вы писали о нем в этих письмах? Вы даже не помните, однако в этом послании вы были безжалостны. Даже те граждане, которые недолюбливают Георга Третьего, признают его своим королем. Критиковать его в письме к женщине легкого поведения... Конечно, я знаю, какие глубокие чувства вы испытывали к миссис Робинсон, когда писали эти слова, и что вы не считали ее таковой, но именно так будут смотреть на нее люди... осуждающе... не только друзья короля, но и ваши. Лидер в глазах людей в первую очередь должен быть осторожным, предусмотрительным, а вы, мой принц, скоро должны стать нашим лидером. Я знаю, что вы меня поймете.
