— Принцесса беременна! Это необходимо держать в тайне. Папа не должен узнать! Такая новость его убьет, — заявила Августа.
Елизавета с ней согласилась. Томас Гарт — человек находчивый. Он должен все устроить. Софии следует скрывать свое положение... Это оказалось нетрудно — в моде были пышные юбки. Изобразить недомогание тоже было легко, ведь бедняжка безумно беспокоилась, поэтому ей не пришлось особенно притворяться больной. Доктор — друг Томаса — рекомендовал Софии сменить обстановку. Ей посоветовали поехать в Веймут, который все принцессы обожали. Там София встретилась с Марией, которой всегда поручали ухаживать за больными родственниками. Там же София и родила сына. Все было устроено очень ловко. У Томаса Гарта был портной по фамилии Шарленд, живший в городе; жена Шарленда ждала ребенка, и когда он появился на свет, всех убедили, что у нее родились близнецы.
Вот каким образом улаживались неприятности в королевских семьях.
София в течение десяти лет хранила случившееся в глубокой тайне. Ее мальчик подрастал. Время от времени она с ним виделась. Мария всегда боялась, что сестра себя выдаст — очень уж выразительно она смотрела на сына.
Томас Гарт очень любил мальчика. Он забрал его у Шарлендов и «усыновил». Томас постоянно говорил о нем, строя планы насчет его образования. Том-младший имел фамильное сходство с Ганноверами — характерное круглое, довольно некрасивое лицо и большие голубые глаза. Правда, ресницы у мальчика были темные, не как у матери. (Белесые ресницы несчастной Шарлотты были почти незаметны.) Смотрел Том-младший обычно угрюмо; лицо его оживлялось, только когда он улыбался; челюсть была тяжеловата, но в целом внешность мальчика производила приятное впечатление.
Сын вил веревки из Томаса Гарта, который всячески баловал его, ибо в жилах мальчика текла королевская кровь.
«Боже, какие страшные тайны есть у нашего семейства! — подумала Амелия. — Так что не только у моих братьев были любовные похождения».
Амелия с грустью вспомнила милого Чарльза Фицроя. Она любила его, а он — ее, но им не суждено было соединиться, и оба это понимали. Чарльз уже женился во второй раз: его первая жена умерла молодой, подарив ему сына, и вот теперь он женился на Фрэнсис-Энн Стюарт, старшей дочери маркиза Лондондерри. У Чарльза было два сына — Джордж и Роберт — и одна дочь. Какой смысл сожалеть о былом, приговаривая: «Эти дети могли бы быть моими!» Она принцесса, а он хоть и сын герцога Графтона и потомок Чарльза II от его любовницы Барбары Вильерс, но все равно, по мнению короля, недостоин жениться на королевской дочери. Ах, неужели это действительно так? Может, Георг III и вправду не в силах вынести мысли о том, что его дочери возлягут на брачное ложе? Он ведь странный человек... у него бывают такие удивительные, темные мысли, которые порой так его терзают, что он совершенно теряет рассудок. Она, Амелия, могла бы выйти замуж за Чарльза Фицроя, а милая Мария, сестрица, которая неотлучно находилась при ней и всегда сама ее выхаживала, любила своего кузена, герцога Глочестерского. Почему им не позволяют пожениться? Почему все принцессы должны до конца дней своих оставаться, по меткому выражению их брата Георга, «стайкой старых дев»?
Может, всему виной странная мания отца, из-за которой он оказался на грани безумия? Или это мама хочет удержать их при себе в качестве служанок, которыми она может помыкать, обращаясь с ними, словно с детьми, еще не вышедшими из детской?
«Ах, какая разница? — устало спросила себя Амелия. — Главное, что мы сидим здесь в заточении, и даже София, которая на несколько мгновений позволила себе выйти за очерченные рамки, была вынуждена вновь вернуться в них, когда случилось неизбежное».
— Моя бедная Амелия, — внезапно сказала Мария. — Право, я утомила тебя этой болтовней.
«Нет, — подумала Амелия. — Это Мария бедная. Я-то умру молодой, а они будут стариться, все больше накапливая обиды. Когда же Георг сможет найти им мужей, будет уже поздно...»
В дверь тихонько поскреблись. Мария дала разрешение войти.
Это оказался сэр Томас Гарт, верный слуга Амелии. Мария уверяла, что он всегда старался облегчить участь младшей дочери короля, и если доктор Поуп прописывал какое-нибудь лекарство, Томас Гарт обязательно доставал его, как бы это ни было трудно. Он относился к Амелии как к своей младшей сестре.
Принцессы слегка смутились, когда он вошел — ведь они только что о нем говорили. Томас Гарт не блистал красотой, ему было далеко за пятьдесят — он был гораздо старшее Софии.
«Неужели она не могла выбрать кого-нибудь поинтереснее? — удивлялась Амелия. — Например, человека, походившего на Чарльза Фицроя... Как трудно представить себе нежную Софию в объятиях этого грубого, старого солдата... мало того, что он и так не блещет красотой, так на лице еще и родимое пятно, которое еще больше его уродует».
Бедная София! Бедные они все!
Томас поклонился — настолько, насколько позволял большой сверток, который он держал в руках.
— Ваше Высочество, вам подарок из Брайтона. Его Королевское высочество послали это в упреждение своего приезда.
Амелия вскрикнула от радости и протянула руки к свертку. Мария подошла поближе, а Томас молча наблюдал, как принцесса развертывала бумагу. Мария сочла это грубым нарушением этикета, однако... разве будешь делать замечания отцу своего племянника?
В свертке было пять меховых боа — все очень изысканные, прелестных оттенков. Амелия порозовела и накинула бледно-голубое боа себе на плечи.
— Тебе так идет! — ахнула Мария.
— Право, Его Высочество умеет подбирать цвета, — заметил Томас.
На пол упало письмо. Томас поднял его и протянул принцессе.
Амелия взглянула на строчки, написанные витиеватым почерком, и с удовольствием прочитала цветистые фразы. Принц не мог дождаться встречи со своей любимой сестрой. Он примчится к ней на следующий день. Он будет в восторге, если дорогая Амелия наденет одно из боа, которые он с помощью Браммеля целых два часа выбирал в магазине. И так далее, и тому подобное... У принца Уэльского, самого очаровательного брата в мире, был прекрасный слог.
Мария улыбнулась, видя, как счастлива сестра. Можно было даже подумать, что ей вдруг стало лучше.
* * *
— Моя дорогая сестрица!
Амелия поднялась с кресла и шагнула в его благоуханные объятия.
— Георг, милый! Дай мне поглядеть на тебя. О... ты великолепен!
Брат рассмеялся.
— Как ты находишь мой костюм? Это Браммель обратил на него мое внимание.
— Я слышала, ты постоянно появляешься в его обществе.
— Он настоящий волшебник. Тебе рассказывали о том, что он придумал новый фасон шейного платка?
— Я рада, что подобные вещи доставляют тебе удовольствие.
— Похоже, ты говоришь с некоторым осуждением, сестрица.
