Александр никого там не заметил – во всяком случае, никого в человеческом обличии.
– Вы говорите о голубе?
– Нет, я о… – Неизвестный обернулся и пожал плечами. – Видать, ушел. Ну, тогда потолкуйте с докмейстером.
– А где он?
– Да где угодно может быть. Ему за всеми доками надо приглядывать.
Блэквуд кивнул.
– А где у него контора? Я бы сперва зашел туда.
– И то верно. – И собеседник сориентировал Александра на местности.
Однако в оживленных, запруженных народом доках заблудиться оказалось гораздо легче, чем он предполагал. Дорогу к конторе докмейстера пришлось спрашивать еще три или четыре раза. Послеполуденное солнце палило вовсю, а в нескончаемом потоке орущих и толкающих друг друга работяг жара казалась еще невыносимее. От зловония тухнущей рыбы и гниловатой морской воды было нечем дышать. Охранники возле складов различных товаров то и дело бросали на Александра подозрительные взгляды. Видимо, из-за маски.
С грехом пополам он, однако, добрался до конторы (она, собственно, находилась неподалеку от входа в док, так что, скорее всего, портовые труженики, к которым он обращался за советом, просто потешались над ним, заставляя бродить кругами). В углу ее, за большим письменным столом, прогибающимся под бумагами, сидел изможденного вида мужчина. Из картотечных шкафчиков на стенах тоже высовывались кипы документов.
Все окна были открыты, но в комнате все равно стоял дух затхлости. Под маской у Александра заструился пот. Он подошел к столу.
– Добрый день. Я – Александр Блэквуд, уполномоченный представитель Общества перемещения заблудших духов.
– Ага. А я – король Вильгельм IV. – Только тут сидевший поднял глаза. – А-а! Так вы действительно из Общества. Я понял по маске.
– Так обычно и бывает.
– Меня тут все называют Парень.
– Парень?
– Ага. Что вы хотели?
– Я ищу мистера Мейсона, – сообщил Блэквуд.
Парень многозначительно постучал пальцем по окну у себя за спиной. За ним открывался вид на полные народа доки.
– Видите?
Александр кивнул.
– У пристаней стоят шестьсот кораблей. Это как минимум. Это тысячи матросов. Тысячи портовых рабочих. Тысячи охранников. Я их всех, знаете ли, по именам не запоминаю, а уж про вашего мистера Мейсона точно не слыхал.
– Он не мой мистер Мейсон… – Э-э-э, нет, это к делу не относится. – Александр стал судорожно вспоминать все, что узнал о странном госте Торнфилда. – У него свое дело. Самое меньшее – двадцать собственных судов. Возможно, сейчас он находится на борту одного из них и готовится к отплытию.
– А! – воскликнул Парень. – Вы об этом мистере Мейсоне. Его я знаю.
– Лично?
– Нет. – Парень уткнулся носом в одну из стопок бумаг и принялся перебирать их. – Но слышал о нем. Как вы сказали, сразу и вспомнил. Его корабли приходят сюда с грузом сахара, мелассы
[25] и всякого такого. Этот дядька тут всем по душе. Всегда ко всем проявляет доброту, как я слышал. Племянник у него чудесный. Трудолюбивый парнишка. Еще…
– Кхм… – Все это было очень интересно, но сейчас сплетни интересовали Александра не в первую очередь. Надо найти того, о ком они говорят.
Несколько минут спустя палец Парня остановился на какой-то строке.
– Вот! Да, он на «Игривой Анне». Только сегодня внесен в пассажирскую ведомость. Судно отходит… – он скосил глаза на бумагу, – через тридцать минут.
Блэквуд вздохнул с облегчением. Все-таки успел, не упустил. Однако полчаса – это очень мало. Нужно торопиться.
– Не можете ли вы показать мне, где стоит эта «Игривая Анна»?
Парень с тяжелым усилием встал из-за стола и заковылял к двери. Об пол гулко застучал деревянный протез.
– Вон она, – он указал на четырехмачтовый галеон, чьи сине-зеленые паруса уже полоскал ветер. – Счастливо.
И Парень захромал обратно в контору.
– Спасибо!
Александр зашагал прямо к трапу «Игривой Анны», но тут инстинкт, вернее, интуиция, никогда его не подводившая, подсказала ему, что надо бы по дороге хоть мельком проверить, как там Бронте. Он бросил взгляд на выход из дока и дождался, пока толпа посреди улицы немного поредеет.
Мисс Бронте, как всегда, писала в блокноте, при этом то и дело поднимая к глазам лорнет и озираясь вокруг, так, словно ожидала, что нужные слова обнаружатся на ближайшей стене. Заметив Блэквуда, она улыбнулась и помахала ему.
Бранвелл склонился над бездомным ребенком и совал ему что-то в руку.
Что же это?
Чашка?
О господи, чашка!
А он даже без перчаток.
– Не-ет! – Голос Александра прозвенел над мостовой, как раскат грома. Сорвавшись с места, он с бешеной скоростью понесся вперед. – Нет, Бранвелл, нет!!!
Его вопль привлек к себе всеобщее внимание. Расталкивая толпу, Блэквуд промчался через ворота дока и дальше вверх по оживленной улице. Но было уже поздно. Бранвелл резко выпрямился.
Броклхерст овладел им.
Ну почему, почему этот глупый юнец не надел перчатки? Разве не говорил ему Александр сто раз, что чашка (как и карманные часы, и трость) опасна?
Агент продолжал пробиваться сквозь людской поток с криком: «Берегитесь, мисс Бронте!», но той, как выяснялось, не понадобились ни указания, ни помощь.
Зато она понадобилась ему.
Бранвелл – он же Броклхерст – резко повернулся к нему (как раз в тот момент, когда в толпе образовалась узкая брешь – люди инстинктивно отхлынули в стороны, видимо, поняв, что сейчас должно произойти нечто ужасное). Затем одержимый призраком агент Общества поднял чашку высоко над головой.
– Что это за чашка? – взвизгнул Бранвелл-Броклхерст и бросился на Александра.
Этот бросок обратил многочисленную публику в бегство. Люди неслись очертя голову во всех возможных направлениях, стараясь где угодно спастись от этого безумца с чайной чашкой. Мисс Бронте сделала судорожное движение, чтобы перехватить брата.
Чашка с глухим стуком ударилась прямо в голову Александра.
– Что это за чашка? – вопил Броклхерст изнутри Бранвелла. – Что, получил?
Большинство случайных прохожих спешили унести ноги, но нашлись и такие, кто захотел поглазеть на это метание чашки в агента Общества, так что скрыться с места происшествия оказалось для всех делом нелегким.
Блэквуд вступил в схватку с Броклхерстом, стараясь завладеть искомым магическим предметом, но привидение отпрянуло и заорало: «Не подпускайте его к своему чаю!»
