– Мы тоже так считаем! – воскликнула Шарлотта. – С самым что ни на есть гнусным!
– Но вы-то почему о нем такого мнения? – поинтересовался Блэквуд. – Какой вред он причинил вам?
– Не мне, сэр, – поправил Мейсон. – Если только не считать вредом запрещение видеться с горячо любимым существом.
Мисс Бронте не смогла удержаться от того, чтобы вновь вооружиться лорнетом.
– Горячо любимым?
– С моей сестрой.
– А кто ваша сестра?
Блэквуд с нетерпением ждал ответа. Его буквально лихорадило от возбуждения, мускулы спины напряглись, будто он готовился прямо сейчас наброситься на владельца Торнфилд-холла.
– Мистер Блэквуд! – не выдержала Шарлотта. – Прошу вас, наденьте наконец рубашку!
Александр вновь покраснел.
– Мистер Мейсон, мисс Бронте, прошу извинить меня за неподобающий внешний вид. Не подождете ли вы в гостиной, пока я исправлю это огорчительное обстоятельство?
– Разумеется, – сказал Мейсон.
– Слава богу! – воскликнула Шарлотта.
Блэквуд коротко поклонился.
– Располагайтесь, прошу вас, – пригласил он и поспешно вышел.
Мисс Бронте подвела гостя к двум уже знакомым нам «весьма неудобным» стульям в углу. Сели. Мистер Мейсон положил было ногу на ногу, но тут же вернул конечности в исходное положение. Окинул взглядом стены, но не обнаружил там ни картин, ни украшений, достойных осмотра. Так что он перевел взгляд на Шарлотту, а затем куда-то в сторону. Заметив на маленьком столике подле себя газету, Мейсон с видимым облегчением – появилось, чем себя занять – схватил ее и углубился в чтение.
Ожидание затягивалось. Блэквуд не появлялся. Часы на стене напротив угнетали своим мерным тиканьем, секунды перетекали в минуты. Шарлотта поерзала на своем сиденье. (Эти стулья и в самом деле принадлежали к партии самой неудобной мебели во всей Англии. Мы проверяли.) Если мистер Мейсон настоящий джентльмен, подумалось ей, то предложит ей хотя бы пару листков газеты. Но самой, конечно, просить неловко. Может, пойти и приготовить две чашки чая? Ничто так не успокаивает, как чай. Но сделать это – значит признать, что она знакома с обстановкой его кухни, а это уже скандал. Как всегда, мисс Бронте безнадежно увязла в хитросплетениях этикета.
– Хотите почитать? – Мейсон протянул ей несколько страниц.
Шарлотта от облегчения с шумом выдохнула. Значит, все-таки джентльмен.
Однако на доставшихся ей полосах обнаружились только некрологи и объявления о бракосочетаниях. Не самое увлекательное чтиво, что уж там скрывать.
Девушка вздохнула и подняла лорнет.
«Мистер Чарльз Дарст, эсквайр, и миссис Дарст с удовлетворением сообщают о помолвке их дочери, мисс Сесилии Дарст и достопочтенного Джонатана Фрэзера Нортропа, графа Ланкастера. Свадьба состоится в их загородном поместье пятнадцатого сентября 1834 года».
Шарлотта наморщила нос и принялась развлекать себя, мысленно представляя, как выглядели бы извещения в газете, если бы в них все говорилось начистоту – в соответствии с историями, которые они могли таить в себе. Например, что бы публика сказала о таком тексте?
«Мистер Генри Вудхауз счастлив объявить о намерении своей бесценной очаровательной младшей дочери, мисс Эммы Вудхауз, соединить свою судьбу с мистером Джорджем Найтли. Свадьба состоится в кратчайшие сроки, в ближайшей свободной церкви. Невеста, наделенная как красотой, так и благосостоянием, в течение короткого времени поддерживала романтические отношения с неким мистером Черчиллем, что очень беспокоило всех вокруг, однако, в конце концов, она осознала свою ошибку и нашла себе жениха что надо»
[27].
Или:
«Мистер Эдгар Линтон с Мызы Скворцов объявляет о помолвке с прекрасной мисс Кэтрин Эрншо. Свадьба состоится двадцать первого сентября, несмотря на то, что девушка с гораздо большей охотой вышла бы замуж за одного негодяя по фамилии Хитклифф. Однако ради удовлетворения своих социальных амбиций она преодолеет эту пагубную страсть»
[28].
Шарлотта подавила смешок. По крайней мере, если ситуация того требует, она отлично умеет сама себя занять. Девушка уже хотела было приступить к следующему сюжету, но тут наконец появился мистер Блэквуд – на сей раз при полном параде. Он улыбнулся ей – пожалуй, немного нервно. Она ответила ему тем же.
– Не желаете ли по чашке чая? – спросил Александр, давая голосом понять: он предлагает лишь потому, что дело происходит в Англии и надо соблюдать законы приличий, однако ему самому, конечно, хотелось бы поскорее вернуться к расспросам.
– С удовольствием, – ответил, тревожно усмехнувшись, Мейсон.
Шарлотта вздохнула и вернулась к своей газете. Следующее брачное оповещение буквально выпрыгнуло на нее оттуда, как разбойник с топором.
– Мисс Бронте? – обеспокоенно окликнул Блэквуд.
– Нет! – вскричала она.
– Вы не хотите чаю?
– Это ужасно!
– Да ладно вам, в чае нет ничего ужасного, – возразил он.
– Да нет же! – Девушка вскочила на ноги и сунула газету в руки Александру. Вы только посмотрите! Прочтите!
Он пробежал глазами страницу.
– Что мне здесь… – И тут же заметил, «что ему здесь».
– «Мистер Эдуард Фэйрфакс Рочестер из Торнфилд-холла с радостью сообщает о своей помолвке с мисс Джейн Эйр. Свадьба состоится десятого сентября…» – Александр не окончил фразы. – Это невозможно!
– Мистер Рочестер?! – Мейсон, услышав эту новость, тоже поднялся. Лицо его стало мертвенно бледным. – Мистер Рочестер женится?
– Ах, Джейн… – выдохнула Шарлотта.
– Рочестер не может жениться, – яростно возопил мистер Мейсон. – Просто не может, и все!
– Почему? – поинтересовался мистер Блэквуд.
И получил ответ. После чего все трое незамедлительно выехали в Торнфилд-холл.
* * *
Они чуть не опоздали. Дело уже дошло до вопроса «Готов ли ты взять в жены эту женщину?», когда Блэквуд с Шарлоттой (и чуть поотставшим Мейсоном) ворвались в маленькую каменную церковь.
– Остановитесь! – Александр устремился вперед по центральному проходу.
Джейн и Рочестер одновременно обернулись к нему.
Лорнет Шарлотты взметнулся к глазам. В изысканном свадебном наряде из шелка ее подруга была просто очаровательна. Волосы и лоб ее покрывала простая, но изящная вуаль. На шее поблескивало потрясающее жемчужное ожерелье. Неказистые девушки обладают способностью преображаться, когда для того представится подходящий случай. Шарлотта улыбнулась, помахала и одними губами прошелестела: «Чудесное платье».
