В те дни Иоганн не замечал ничего вокруг, не наблюдал за звездами, и даже шахматы не приносили ему радости. Он надеялся постичь здесь тайну своего рождения, но не выяснил ничего, и все надежды оказались напрасными. Теперь, когда Сатаны не стало, Фауст утратил волю к жизни, утратил ту силу, которая с детских лет заставляла его двигаться вперед. На него навалилась тяжелая усталость, и он лишь сидел, уставившись в огонь. Все эти годы, проведенные в странствиях, Иоганн только и делал, что бежал от самого себя. Что толку от всех его познаний? Ночами он все чаще сидел перед камином, глядя на остывающие угли.
На третий день Вагнер исчез.
Утром он не спустился вниз. Когда Иоганн поднялся на второй этаж, кровать оказалась пустой. Должно быть, на рассвете, когда Фауст провалился в сон, Вагнер прокрался мимо него и ушел навсегда. Иоганн не мог его винить. Он и сам сознавал, что за эти годы превратился в запальчивого, высокомерного и порой невыносимого человека. Теперь, лишенный воли к жизни, он и не мог быть наставником. С чего бы Карлу оставаться с ним? Если б его не обвинили в содомии, Вагнер многого добился бы. Он был умен и любознателен, пусть и несколько наивен для этого мира. При мысли о нем Иоганн вдруг ощутил тоску.
Поздно…
Странно только, что Вагнер не взял ни провизии, ни одеял. Лошадь тоже осталась. Как он собирался выжить в горах?
Несколько часов Иоганн сидел перед угасшим камином, пока снаружи бушевала вьюга. Ему хотелось покончить с жизнью. Стоило лишь выйти, лечь в снег и уснуть. Но куда уместнее было бы рассечь себе яремную вену ножом, подаренным Тонио.
Тонио…
Казалось, наставник будет преследовать его до конца дней, как и Жиль де Ре, чье странное имя никогда не давало ему покоя. Этот человек так и остался для него загадкой. Не раз Иоганну приходило в голову, что Агриппа, возможно, что-то знал о Жиле де Ре и сознательно умалчивал это. Но поздно было задавать вопросы.
Поздно было для всего.
Снаружи прокаркал ворон. Трижды, словно постучал в дверь.
Иоганн резко встал, поколебался мгновение, а затем направился к сундуку.
Будь ты проклят! Тебе меня не заполучить!
Нельзя, чтобы Тонио вновь получил над ним власть. И, похоже, был лишь один способ сбежать от него. На дне сундука лежал нож с инициалами. Иоганн взял его в руку и провел пальцем по острому лезвию. Казалось, клинок этот был выкован в жерле вулкана еще во времена сотворения мира.
Всего один удар, и бегству конец.
Наконец-то он вновь окажется с Маргаритой, с Валентином, с Мартином, с мамой – со всеми, кого он утратил, кого разочаровал.
Всего один удар…
Иоганн стиснул рукоять ножа и воздел, словно в ритуальном жертвоприношении.
Тебе меня не заполучить…
В этот миг послышался шум, скрипнула дверь. Фауст был уверен, что это Тонио. Наставник вернулся за ним.
Но вместо Тонио он увидел Карла Вагнера. Весь в снегу, юноша походил на белое чудище с раскрасневшимися щеками. С него капала вода, и под ногами у порога собирались лужи.
Иоганн опустил нож, у него задрожала рука. Он с трудом сдержал слезы, по-настоящему тронутый впервые за долгие годы. Что-то пронзило холодный панцирь вокруг его сердца, и для этого не понадобился нож. Вагнер не бросил его! Он стоял у двери и неуверенно улыбался. На руках у него был грязный сверток, в котором что-то пищало и барахталось. Вагнер осторожно развернул его.
Это был маленький щенок с черной как смоль жесткой шкурой. Виляя хвостом, песик неловко засеменил через комнату.
– Я не мог вынести вашего скорбного вида, – сказал Вагнер. – И вот, задумался, что бы могло вернуть вас к жизни.
Он кивнул на щенка. Тот неуклюже прыгал перед Иоганном и тявкал.
– Я нашел его у пастуха, недалеко от деревни. Это овчарка. Согласен, вид пока не очень-то и грозный, но пастух сказал, что из них вырастают настоящие волкодавы. Можете снова назвать его Сатаной, если вам хочется, – тут Вагнер подмигнул. – И кстати, теперь это он, я сам проверил.
– Сатана, – произнес Иоганн и наклонился.
Он протянул руку; щенок осторожно приблизился и шершавым языком лизнул ему ладонь. Стало щекотно, и Иоганн невольно улыбнулся.
– Спа… спасибо, – сказал он Вагнеру. – Я… никогда этого не забуду.
Фауст прокашлялся, в горле у него пересохло. Только теперь он осознал, что за несколько дней не произнес ни слова.
Карл пожал плечами. У него вспыхнули глаза, и он уставился себе под ноги.
– Признаться, я не очень-то люблю собак. Но я думал, что подарить, и мысль о щенке показалась мне Божьим знамением.
Иоганн поднял щенка на руки и погладил.
– Божьим знамением?
– Так вы позабыли? – Вагнер широко улыбнулся. – Сегодня же сочельник. Счастливого Рождества!
Снаружи крупными хлопьями падал снег.
* * *
Позднее Иоганну казалось, что и появление Вагнера стало Божьим знамением. Он готов был покончить с собой в тот день, когда появился на свет Христос. Но когда Карл вернулся со щенком на руках, он вновь почувствовал в себе тягу к жизни. Фауст вспоминал, как тоскливо ему было в то Рождество, когда они с Тонио сидели в башне, а из деревни доносился звон колоколов. В этот раз они с Вагнером пили сладкое рейнское вино и ели маринованные яйца и засоленную ветчину. Щенок тоже не остался без угощения.
Иоганну пришлась по душе идея назвать щенка Сатаной, как будто старая Сатана обретала новую жизнь. И щенок вполне оправдывал свою кличку: терзал подушки, обгрызал ножки стульев и рвал дорогое покрывало на кровати. Уже сейчас было видно, что он вырастет настоящим сорвиголовой. Иоганн довольно быстро привязался к щенку, а щенок – к нему. Фауст вернулся к своим книгам. И пока он листал их в поисках ответов на свои вопросы, Сатана сидел у него на коленях. Когда доктор, стоя на платформе, наблюдал за звездами, щенок терся о его ноги. Теперь Иоганн разрешал и Вагнеру подниматься наверх, и они вместе рассматривали созвездия на зимнем небосводе.
– Зимой звезды особенно яркие, – объяснял Фауст в новогоднюю ночь. – Видишь вон там звезды Зимнего круга? Сириус, Поллукс и Процион в Малом Псе. Если направить туда трубу, за ними станут видны другие созвездия, неразличимые для человеческого глаза.
Карл смотрел через подзорную трубу на ночное небо и непроизвольно раскрывал рот.
– Как же их много, – бормотал он. – А за ними другие! Воистину, небо безгранично…
Иоганн улыбнулся.
– Да, это кружит голову…
– Ха! – изумленно воскликнул Вагнер. – Я увидел падающую звезду! Моя покойная матушка говорила: если увидишь звезду, можно загадать желание.
– Что ж, пожелай себе что-нибудь, – усмехнулся Иоганн. – Только нельзя никому говорить, что пожелал, иначе жди беды.
