– Ты это не всерьез.
– Иоганн, послушай. Я умру! Я чувствую это; все мое тело онемело, холод пробирается по рукам и ногам. Я и раньше был калекой, но этот нелюдь сломил меня окончательно. Даже если я выживу, это будет не жизнь. – Валентин с мольбой взглянул на Иоганна. – Все, что у меня осталось, это Грета! Ты должен разыскать ее и спасти. Это последнее, о чем я тебя прошу. Последняя дружеская просьба!
– Однажды я уже бросил тебя, – промолвил Фауст. – И не смогу сделать это снова.
– Ты не бросаешь меня, Иоганн! Я давно простил твои прошлые грехи. Но я никогда не прощу тебя, если с Гретой что-нибудь случится. Ты сам себе этого не простишь, я знаю!
Иоганн молчал. У него раскалывалась голова, глазница и правая рука горели. Не было никакой уверенности, что он сам уцелеет. Даже если они ускользнут от этих безумцев, его наверняка добьет гангрена. Он принес жертву, но теперь ради него собой жертвовал его единственный друг.
Валентин как будто прочел его мысли.
– Я делаю это не ради тебя, Иоганн, – прошептал он. – Ради Греты.
Ради Греты.
Фауст кивнул. Их с Валентином жизни не имели значения – важнее всего было спасти Грету.
Его дочь.
– Мне понадобится новая повязка, – сказал он тяжелым голосом.
И стал осторожно сматывать грязные тряпки с лица.
30
Когда они шли по коридору, Иоганн ступал словно по болоту. Несколько раз у него заплетались ноги, и Вагнер вынужден был придерживать его. Несмотря на принятую золу, черное зелье еще не прекратило свое действие. Иногда на стенах вдруг вырисовывались тени и в голове раздавался голос прекрасного рыцаря.
– Faites vite… Faites vite… Faites vite…
Единственное, что заставляло его держаться на ногах, это мысль о Грете, его дочери. Он должен был разыскать ее!
Прежде чем уйти, Иоганн обнял на прощание Валентина и почувствовал, что силы оставляют друга. Когда он в последний раз оглянулся на него, то увидел на каменном полу самого себя. В черном плаще, с замотанной головой, покалеченное тело, оболочка, и не более того…
От Валентина он усвоил главное: внешний блеск не имел значения, как и слепое стремление к знаниям, к власти.
Единственная ценность в этой жизни – любовь.
Какой прок от всех его знаний, если он не смог уберечь тех, кого любил? Пожертвовав собой ради него и Греты, Валентин показал ему, на что способна любовь. В этот миг Иоганн осознал, что только любовь и придавала жизни смысл. Истина, для Тонио совершенно непостижимая.
И это осознание теперь не позволяло ему сдаться.
Иоганн едва волочил ноги. Он продрог до костей. На нем была лишь тонкая рубашка, доходящая до колен, все прочее осталось у Валентина. И все же ему как-то удалось преодолеть крутую лестницу, которая привела их к очередной двери. Вагнер отпер ее ключом из связки. В комнате, где они оказались, имелось окно. Мутное стекло окрасилось голубым в рассветных сумерках.
Они снова были на поверхности.
Иоганн огляделся. Дверь, в которую они вошли, почти сливалась со стеной. Узкий проход между колоннами вел в следующую комнату. Вдоль стен стояли массивные, украшенные резьбой сундуки. На столе посередине были расставлены золотые и серебряные кубки. Вагнер поднял крышку одного из сундуков – и не сдержал изумленного возгласа. С религиозным трепетом он взял в руки украшенный драгоценными камнями крест. Очевидно, это была дароносица.
– Мы в святая святых! – прошептал юноша. – В ризнице Святого Себальда. Скорее всего, отсюда эти сатанисты и проникали в подземелье. – Он положил крест на место и огляделся. – Хм, значит, где-то должны быть…
Вагнер открыл другой сундук и стал рыться в его содержимом. Наконец он с довольной ухмылкой выудил две пропахшие сыростью рясы.
– Так я и знал! В церкви лучшей маскировки не придумать.
Иоганн с трудом натянул на себя рясу, и капюшон скрыл его наскоро замотанное лицо. Его лихорадило и трясло от холода, но теперь стало хоть немного теплее. И все же он чувствовал, что горячка лишь усиливается.
Вагнер тоже набросил рясу и вопросительно взглянул на Иоганна.
– Что теперь? Каков ваш план?
Иоганн закрыл глаза. Ему хотелось оттянуть тот момент, когда придется сказать Вагнеру, что у него нет никакого плана. Иоганн Фаустус, прославленный маг и ученый, оказался жалким полуслепым глупцом.
– Ты… ты говорил, они унесли Грету в церковь, – обратился он к Вагнеру, похожему теперь на юного послушника. – Они еще что-нибудь говорили? Называли какое-нибудь место или…
– Ну… вроде бы нет. – Карл пожал плечами, и Иоганну показалось, что глаза у него забегали. – Этот их жрец только и крикнул, чтобы ее отнесли в церковь. А потом они, наверное, затерялись с ней в городе. Нюрнберг большой.
Иоганн вздохнул и оперся о стол.
– Тогда… давай хотя бы обойдем церковь. Может, что-нибудь попадется нам на глаза, какая-то подсказка…
Впрочем, он и сам сознавал, насколько беспомощно звучали его слова.
За проходом была еще одна комната. На двери имелся засов, уже откинутый. Вагнер осторожно приоткрыл дверь.
Перед ними лежал центральный неф. Ризница располагалась недалеко от алтаря, за которым стоял серебряный сундук с мощами Святого Себальда. Сквозь высокие витражи падал сумеречный свет, и колонны, аркады и алтари в приделах были окутаны призрачным сиянием.
Утренняя служба еще не начиналась, и в церкви никого не было. Только у дальней стены старый пономарь подметал пол. Он сгорбился и не замечал двух странных проповедников.
Иоганн лихорадочно огляделся.
Но не увидел ничего, что могло бы дать им подсказку.
Грета ушла из его жизни – так же внезапно, как и появилась.
Вагнер осторожно тронул его за плечо.
– Я понимаю, вы хотите разыскать девочку ради вашего друга, – начал он. – Но вы же видите, что это бессмысленно. С того момента прошло несколько часов. Они может быть где угодно.
– Мы должны попытаться, – проговорил Иоганн. – Должны…
Дурман и лихорадка туманили рассудок.
– Послушайте… – Вагнер помедлил, собираясь с духом. – Я сказал вам, что не знаю, куда они могли отнести девочку. Только это не совсем так. Их главарь что-то кричал, трудно было разобрать слова… Но, кажется, он велел отнести ее в церковь и потом добавил, что… – Вагнер сглотнул, – что место ей в аду.
– В аду?.. – дрожащим голосом переспросил Иоганн.
– Да, – Вагнер кивнул. – Так он сказал. До сих пор я не решался сказать, я… видел, что девочка для вас много значит. Но… боюсь, что Греты уже нет в живых. Зато мы в безопасности! Осталось только выйти из церкви в…
Иоганн привалился к колонне. Сознание его помутилось.
