Иоганн лихорадочно вертелся на одном месте. Что здесь творилось? Кто или что таилось в этом лесу?
– Маргарита? – снова позвал Иоганн, и голос его потонул среди деревьев. – Маргарита! Где ты?
Крик доносился со стороны поляны. Иоганн решил для начала вернуться туда. Маргарита была в опасности, кто-то напал на нее. Иоганн подобрал толстую ветку и бросился назад. С каждой секундой становилось темнее, и деревья стояли сплошной черной стеной. Юноша не останавливался. Где же эта поляна, будь она проклята? Там! Он заметил впереди чуть более светлый клочок земли, перехватил дубинку и побежал быстрее. Еще несколько мгновений, и Иоганн выбежал на поляну.
Однако ни Маргариты, ни загадочного существа там не оказалось.
Крики и плач тоже резко оборвались. Воцарилась полная тишина. Даже птицы затихли, словно ждали какого-то знака.
– Маргарита! – закричал Иоганн. – Мартин!
И потом снова, с нарастающим отчаянием:
– Маргарита, Мартин! Маргарита, Мартин!
Несколько уток взлетели с пруда, черными пятнами взметнулись ввысь. В ответ на свои окрики Иоганн слышал лишь собственный голос, искаженный эхом, как будто безумный двойник насмехался над ним.
Маргарита… Мартин… Маргарита… Мартин… Маргарита… Мартин…
Тьма окутывала булыжники – как чернила, как кровь, она стекалась на поляну.
Иоганном овладел невыразимый ужас.
Он развернулся и побежал, как никогда еще не бегал в своей жизни. Мчался вдоль ручья, спотыкался, падал, вставал и снова падал, но ломился дальше, задыхаясь и позабыв обо всем на свете. Единственное, что Иоганн слышал, это гулкий топот по сырой земле, шелест ветвей над головой и эхо собственного голоса, не умолкающего в сознании.
Маргарита… Мартин… Маргарита… Мартин… Маргарита… Мартин…
Потом деревья внезапно расступились, Иоганн выбежал на поле. По другую сторону мерцали огни Книтлингена. Словно в насмешку, издали доносилась веселая музыка ярмарки.
Иоганн упал на землю и залился слезами.
Он сумел спастись. Но двое самых близких ему людей, кого он поклялся защищать, остались там. Зло, обитающее в глубинах этого леса, забрало их у него.
4
Иоганн сидел за столом в доме фогта и ежился под взорами собравшихся. Мужчины смотрели на него молча, желая испепелить его взглядами. Где-то позади тихонько всхлипывала мать Маргариты.
– Значит, ты сбежал, – с нескрываемой злостью заключил Йорг Герлах. – Ты оставил в лесу младшего брата и Маргариту и сбежал, как пугливый заяц. Мало того что ты, вопреки моему запрету, покинул город – так еще и струсил! Ты… ты…
Его трясло от гнева, он замахнулся, но фогт удержал его руку.
– Не нужно, Йорг, – произнес он глухим голосом. – Куда важнее сейчас выяснить, что же там произошло.
Фогт, в отличие от Герлаха-старшего, был человеком рассудительным. Но скорбь по погибшему сыну оставила глубокий отпечаток на его лице. А известие о том, что теперь пропала и Маргарита, последняя из его детей, подкосило его окончательно. Он выглядел так, словно восстал из мертвых.
Иоганн разыскал их на рыночной площади и торопливо рассказал о том, что случилось. Выслушав, Йорг Герлах схватил сына за рукав и потащил в дом фогта, чтобы как следует допросить. Вместе с ними пошли еще несколько мужчин, в числе которых были священник и староста.
– Так ты говоришь, в лесу был кто-то еще? – спросил фогт.
– Во… во всяком случае мне так показалось, – Иоганн неуверенно кивнул.
– Что значит показалось? – снова вскинулся отец. – Говори ясно!
– Маргарита… без конца кричала «Прочь!», и я слышал, как кто-то плакал…
– Плакал? Да парень просто не в себе! – вмешался староста. Это был человек преклонных лет и суровой наружности. Будучи начальником караула, именно он ведал допросами.
На столе перед ними стояли кувшины с вином, но к ним так никто и не притронулся.
– Это могли быть и разбойники, в лесу их предостаточно, – задумчиво произнес кузнец. – В Тифенбахе недавно рассказывали о шайке висельников, которые поджидают повозки на дорогах. Теперь даже на имперских трактах небезопасно!
– Значит, надо сейчас же отправить людей с факелами, – сказал фогт. – Нужно разыскать детей, пока еще не поздно!
– А что делать с мальчишкой? – спросил священник, глядя на дрожащего Иоганна. – Видно же, он еще не пришел в себя.
– Посадите его пока что в тюрьму, – распорядился Йорг Герлах. – Может, там он как следует все вспомнит. Ночь в камере кому угодно память освежит. И это еще безобидное наказание за то, что он натворил.
Староста поколебался, но потом кивнул.
– Ты прав, Йорг. Возможно, так к нему вернется рассудок и он вспомнит, что произошло на самом деле.
Иоганна подняли, как безвольную куклу, и отвели в башню, расположенную в дальней части подворья. Камера представляла собой пропахшую плесенью каморку с крошечным зарешеченным окошком и массивной дверью. Лязгнул засов, и юноша остался один. Вскоре снаружи послышались выкрики и собачий лай. Мужчины отправлялись на поиски. Как во время облавы, они будут прочесывать лес, в том числе и поляну, о которой рассказал им Иоганн. Он надеялся, что они разыщут Мартина с Маргаритой, и молился об этом. Но в глубине души сознавал, что они пропали навсегда, как и другие дети до них.
Чувства наконец хлынули наружу. Иоганн опустился на утоптанный земляной пол, и плечи его затряслись от судорожных рыданий. До сих пор страх и смятение защищали его подобно панцирю, и он, словно говорящая кукла, отвечал на вопросы фогта и остальных. Но теперь действительность обрушилась на него ледяной волной. Он взвалил на себя тяжкий грех, и заточение в камеру действительно показалось ему безобидным наказанием за этот проступок. Как он только мог оставить в беде Маргариту и Мартина? Что на него нашло? Ведь, в сущности, ему ничто не грозило, на него никто не нападал. То, что прежде казалось ему бесконечно прекрасным – поцелуи Маргариты, их взаимные ласки, шепот и стоны, – теперь все это виделось грязным и порочным. Разве Церковь не осуждала сладострастие как орудие дьявола? И действительно, своими занятиями они словно пробудили дьявола, воплощенное зло…
Господь наказал его.
Иоганн отчаянно попытался понять, что же в действительности там произошло. Может, там обитали какие-нибудь законоотступники, как предположил кузнец? А плакал, должно быть, Мартин, которому зажал рот какой-нибудь мерзавец… Маргарита какое-то время отбивалась и кричала: «Уйди прочь!» Значит, нападавший был один. Иоганн мог бы с ним справиться! Или, по крайней мере, попытаться – а не бежать прочь очертя голову. Нацарапанный на камне дьявольский лик, вопли Маргариты, темнота и детский плач – все вместе так его напугало, что он обезумел от страха.
Детский плач…
