Ученый потер морщинистые, разбитые подагрой руки. Он не все рассказал этому юному многообещающему студенту. Некоторые подробности были столь ужасны и омерзительны, что при одной мысли об этом становилось дурно. На что только ни годились, к примеру, детская кожа или глаза…
Другие подробности казались и вовсе невероятными. Подобно зловонным испарениям, они проникали в рассказы простых людей. Что из этого истина, а что – простой вымысел? Некоторые истории внушали такой ужас, что предавать их огласке было бы чистым безумием. Сложно было представить, как отреагировали бы люди, если б узнали обо всем.
Зверь близок…
Уже долгие годы Конрад Цельтис изучал историю Жиля де Ре. Наткнулся на его имя в старых хрониках и углубил поиски. С течением лет простой интерес перерос в настоящую манию. И Цельтис опасался, что эта мания захлестнет и любознательного студента, еще не готового к знанию такого рода.
Поэтому он утаил от него некоторые существенные детали. Все они содержались в книге, куда Цельтис вносил все, что удавалось выяснить. Он бывал в Париже и Орлеане, объехал графства вдоль Луары, беседовал со стариками. В замках Шамтосе, Мишекуль и Тиффож обнаружились жуткие подробности.
Особенно в Тиффоже…
Конрад Цельтис закрыл глаза и попытался прогнать воспоминания. Одна за другой детали складывались в жуткую куртину. Он все тщательно записывал. Когда книга была готова, Цельтис поместил ее под замок, словно мог таким образом отгородиться от истины.
И вот является этот студент, этот Фауст, и спрашивает его о Жиле де Ре… Казалось, своим вопросом юноша пробудил дремавшее зло.
Откуда он узнал про это имя?
Цельтис решил, что собранные им знания слишком опасны, чтобы держать их под обложкой. Если книга попадет не в те руки, мир погрузится в хаос.
Ученый поднялся и решительно шагнул к сундуку, открыл его и взял в руки небольшую потрепанную книгу. Записанные трясущейся рукой, некоторые строки теперь едва ли можно было разобрать. В последний раз он пролистал страницы, и его пробрала дрожь.
Проклятый холод…
Он захлопнул книгу и швырнул в камин. Пламя жадно пожирало страницы, одну за другой, пока не остался один лишь пепел. В последнюю очередь сгорела обложка.
И вся правда о Жиле де Ре обратилась в дым.
* * *
Когда Валентин на следующий день увидел зеркало, удивлению его не было предела.
– Цельтис отдал тебе его по просьбе Галлуса? – спросил он в недоумении. – Значит, не в таком уж ты безнадежном положении, как я предполагал… О чем же вы говорили с ним?
– Ну, я попросил у него прощения за свою выходку, и еще мы поболтали о Платоне и греческих трагедиях, только и всего, – ответил Иоганн. – Цельтис и впрямь самый образованный из людей.
– Хм… – Валентин почесал нос. – Я все гадал, в чем же смысл того вопроса, ну, который ты задал ему в тот вечер. Про этого Жиля де Ре, помнишь? Кто это такой? Цельтис тогда здорово рассердился.
– Но буря уже миновала, – холодно ответил Иоганн.
История Жиля де Ре взбудоражила его и пробудила к жизни события, о которых он тщетно пытался забыть. Иоганн почти всю ночь пролежал без сна, и на него градом сыпались воспоминания: дети, пропадавшие сначала в Книтлингене, а затем в горах близ Инсбрука, пентаграмма на полу в башне и тот жуткий тип по имени Пуату – тоже француз, как и Жиль де Ре… Они с Тонио разговаривали по-французски, в этом Иоганн не сомневался. Но он по-прежнему не понимал, что в действительности произошло тогда в лесу под Нёрдлингеном.
Детские тела на ветвях…
Незадолго до рассвета Иоганн достал нож и стал рассматривать инициалы на рукояти.
G d R…
Что, если этот нож действительно когда-то принадлежал Жилю де Ре? Клинок был острый как бритва. Только вот что делал с ним французский рыцарь из долины Луары?..
Иоганн встряхнул головой, и Валентин недоуменно посмотрел на него.
– Что с тобой?
– Ничего. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Что там теперь с нашей латерна магикой? Думаешь, такое зеркало сгодится?
Валентин задумчиво повертел зеркало в руках.
– Надо отдать его стекольщику, чтобы отрезал по размеру. Нужно несколько источников света с разных сторон, чтобы зеркало усиливало луч. До тех пор делать нам нечего.
– Значит, подождем еще несколько дней. Все равно я пока буду занят.
Валентин ухмыльнулся.
– Дай угадаю… Это та девица из монастыря? – Он тяжело вздохнул. – Только не говори потом, что я тебя не предупреждал! Сначала тот конфуз с Цельтисом, а теперь еще это… Уж если тебя не выставили из университета за чванство, то авантюра с монахиней тебе с рук не сойдет.
– Ничего не будет, если ты придержишь свой длинный язык, – резко отозвался Иоганн.
В ту же секунду он пожалел о своих словах. Порой злость просто ослепляла его. А ведь он надеялся, что после встречи с Маргаритой в душе его наконец-то воцарится покой… Валентин был его единственным другом в Гейдельберге.
Иоганн не мог потерять еще и его.
– Прости, – сказал он. – Слишком много свалилось на меня в последнее время. Давай посмотрим на нашу латерну магику. Это меня отвлечет.
– Не бери в голову, – Валентин загадочно улыбнулся и показал в сторону двери. – Пойдем в сарай. У меня есть для тебя кое-что интересное.
За последние дни он действительно неплохо потрудился. Корпус был уже готов, и внутрь вместо обыкновенной свечи была встроена масляная лампа – так друзья надеялись добиться большей яркости. Валентин достал из-под стола небольшую шкатулку, в которой лежали несколько стеклянных пластинок.
– Я раздобыл их у стекольщика в церкви Святого Духа, – сказал он смущенно. – И кое-что уже нарисовал. Пока ничего особенного, но думаю, для наших целей они вполне сгодятся.
Иоганн взял стеклышки и стал по очереди разглядывать против света, льющегося в окно. У него вырвался возглас изумления. На пластинках были нарисованы небольшие сценки с животными. Иоганн разглядел волка, кота, выгнувшего спину, и оленя с ветвистыми рогами.
– Это потрясающе! Кажется, олень вот-вот сорвется с места!
– Я решил начать со зверей, – пояснил Валентин. – Их проще рисовать, чем людей, и легче передать движение. Хотя местами я допустил кое-какие помарки…
– Не надо скромничать, у тебя настоящий талант, – прервал его Иоганн. – Рисунки великолепны! Если у нас все получится, это будет настоящий фурор. Ты только представь, сколько денег мы сможем на этом заработать.
Валентин скрестил руки на груди.
– Я не намерен зарабатывать на этом деньги. Наш эксперимент преследует исключительно научные цели.
– Обсудим это в другой раз. И впрямь было бы жаль…
