Бетти посмотрела на Джо. Вот человек, с которым она хотела бы связать жизнь, но вдруг все, что ему было нужно, – это мультимиллионное состояние ее пуговичной империи?
Джо нахмурился. «Я люблю тебя, Бетти, и вовсе не из-за твоих денег. Все, чего я хочу, это самому пробиться в жизни и найти свой путь», – думал он.
Джо был чувствительным. Бетти не знала, как убедить молодого человека, что ее привлекло именно его остроумие, образ мыслей и умение ловко справляться даже с самыми трудными пуговицами, когда они впервые встретились на ПугвоФесте в 2006 году. О, тогда, в «Виннипег Хилтон», на съезде тысяч увлеченных пуговицами, он просто блистал!
Джо вздохнул и отвернулся к окну.
– ПугвоФест кажется теперь далеким сном, – сказал он. – В суровой реальности моего умения застегивать одежду на пуговицы недостаточно, чтобы тебя удержать.
Когда персонаж вслух отвечает на размышления другого персонажа, у читателя создается впечатление, что герои читают книгу вместе с ним. Эта вопиющая ошибка упрямо напоминает читателю: все происходит не по-настоящему.
Нечто похожее бывает, когда герою, от лица которого ведется повествование, каким-то образом известно многое о других персонажах, об их истории, о том, что происходит в другом городе, – просто потому, что об этом знает сам автор. Однако вся информация, которой владеет персонаж, должна быть обоснована. Конечно, герой может искать нужные ему сведения или слушать сплетни, но об этом нужно упомянуть задолго до того, как обнаружится его потрясающая осведомленность. Не может десятилетняя девочка рассуждать о том, что вино невкусное, а затем спешно пускаться в объяснения, что выросла на винодельне.
СДВИГ ПАРАДИГМЫ
КОГДА ГЕРОИ ДУМАЮТ ОДИНАКОВО
Из своего офиса с панорамными окнами на верхнем этаже Эдифис-Билдинг Джозеф Третий оглядывал башни поменьше, выстроенные в Метрополисе. Основатель и исполнительный директор самой влиятельной корпорации нескольких штатов, Третий внушал другим бизнесменам трепет и уважение.
Глядя из окна, нависающего над городом, словно нос огромного корабля, Третий чувствовал себя легендарным пиратом, свободно бороздившим финансовые моря и берущим в плен суда поменьше, у руля которых стояли не такие влиятельные капитаны. Он почти ощущал, как ветер дует ему в лицо, развевая волосы…
– Босс, – обратился к нему ассистент Палпи Кредлар, заглянув в дверь. – К вам посетитель, которому было назначено сегодня в четыре.
– Пригласи его, Палпи. У него дело жизни и смерти.
– Да, сэр, – ответил Палпи, изобразив взмах шпаги. – Мы заставим этого моряка пройти по доске.
Иногда в мыслях одного персонажа возникает неожиданный образ, который моментально подхватывают остальные герои. А всё потому, что метафора-то принадлежит автору, и, рассказав о ней читателю, он спокойно делает из нее общеизвестный факт.
В итоге бедный читатель превращается в параноика. Он сидит и думает: может, герои обменялись записочками за его спиной? Может, он моргнул и пропустил главу, где все обсуждали сходство бизнес-центра с пиратским кораблем? Может, эту главу из его экземпляра книги украли, выдернули страницы? Впрочем, читатель скоро придет в себя, а вот роман будет уже не спасти.
СЕРВИС НЕДОСТУПЕН
КОГДА ТОЧКА ЗРЕНИЯ ВРЕМЕННО ОТСУТСТВУЕТ
Я вспомнил лицо Фафниры, побелевшее от страха, когда дроны уносили ее. Должен же быть способ перепрограммировать этих бездушных киборгов! Я так отчаянно соображал, что даже вспотел. На кону было все. Наконец я повернулся к Джейку и рассказал свой план.
– Вот что мы сделаем…
В кронах деревьев пели птицы, и, пока я говорил, солнце уже готово было показаться из-за облаков. В воздухе пахло весной.
– Это блестяще! – ответил Джейк, когда я закончил. – Они ничего не заподозрят. Но удалось ли тебе найти ответ на вопрос, который не давал нам покоя с тех пор, как его задали роботы полковника Фроуна?
– Конечно!
Пока я рассказывал ему обо всем, начал накрапывать дождь. Деревья, обдаваемые легким влажным ветерком, источали древесный аромат.
– Феноменально! – произнес Джейк, когда все понял. – Дьявольски верное решение. Хотел бы я посмотреть на лицо Фроуна, когда ты все ему выкатишь.
– С этим придется подождать. – Мы прыгнули в кибер-«Порш» и устремились к судьбоносной встрече, которая ждала нас впереди.
Здесь писатель скрывает подробности разговора, чтобы сохранить интригу. Но поскольку мы уже вполне обустроились в голове одного из героев, бесцеремонное изгнание оттуда нас возмущает. Пустите обратно! Исключенная прямо по ходу сцены важная информация напоминает секретный документ, который нам показывают, предварительно замазав черными чернилами самое интересное. Раздражает, правда?
Если не хотите сообщать читателю какую-то информацию, то и не включайте в роман эпизоды, где герои ее обсуждают.
ЖИЗНЬ НА ГРАНИ. РАССКАЗЧИКИ, С КОТОРЫМИ ЛУЧШЕ НЕ СВЯЗЫВАТЬСЯ
НЕВИННЫЙ НАБЛЮДАТЕЛЬ
Не превращайте персонажа, от лица которого ведется повествование, в беспристрастную и дотошную камеру наблюдения. Иногда можно ввести рассказчиков-однодневок, которые обретают голос, став свидетелями важного события. Если у вас и так много повествователей, от этих однодневок вреда не будет. Ну а если обо всем говорится от лица одного или двух героев, дополнительные рассказчики на все случаи жизни просто неуместны.
ВЕЗДЕСУЩИЙ
Не стоит писать от лица персонажа, который предстает явно умнее, чем должен быть, и знает то, что ему знать не положено. Также плохая идея писать от лица Бога. Ну а повествование от лица просветленного йога или мистика обычно выглядит как репортаж со спиритического сеанса.
«КОРОЛЬ ЛИР» ОТ ЛИЦА ТРОНА
Писать от лица ложки, самого умного в мире комара или лиры императора Нерона, как правило, нецелесообразно. Автор тут же сталкивается с неумением ложки думать и говорить, разбираться в человеческих отношениях… Да мало ли чего еще не умеет ложка! Писать подобным образом невероятно трудно. Если вы не испытываете непреодолимого желания поведать о тайной жизни тостера, лучше сделайте героем своей книги его владельца.
ВРЕМЯ: ПРОШЕДШЕЕ РАССЕЯННОЕ
КОГДА ВРЕМЕННЫЕ ГЛАГОЛЫ НЕОЖИДАННО МЕНЯЮТСЯ
Врач сказал, что верно поставить диагноз сможет только самый передовой медик. И вот, спустя месяцы странных симптомов, приводящих в недоумение всех докторов, Салли нашла лучшего диагноста в Верхнем Мидвесте. Это был доктор Фентон.
Доктор Фентон исповедовал Христианскую Науку, поэтому для убежденной христианки Салли был не просто ученым. Она понимает, что сам Бог послал ей этого врача.
