Наиболее известна (и подчас даже служит символом экологических катастроф как таковых) судьба острова Пасхи или, как его называли местные жители, Рапануи, одной из вершин Полинезийского треугольника. Освоенный, как и Гавайи, уже в эпоху Средневековья, остров первое время казался его обитателям местом вполне благополучным. На нем водилось множество птиц, в море можно было бить дельфинов, а главное – сам остров был покрыт густым лесом. Увы, в скором времени ничего этого не осталось: люди и, по мнению исследователей последних лет, крысы, которых полинезийцы, возможно, случайно привезли с собой, уничтожили растительность
[116]. Разумеется, нельзя винить живших много столетий назад полинезийцев, что они не учли последствий появления крыс, как и в том, что они выжигали леса, использовали древесину для строительства домов и лодок или для транспортировки и возведения знаменитых моаи, «голов с острова Пасхи», ставших символом этого острова в массовой культуре
[117]. Стремительно расплодившихся крыс было невозможно переловить, да и не стоило ждать от средневекового полинезийца современного экологического сознания. Но факт остается фактом: косвенно или непосредственно люди разрушили экосистему острова. С уничтожением лесов его покинули и те птицы, которые не вымерли. Дельфины стали недоступны, потому что не из чего было строить лодки, на которых можно было бы до них добраться. Жизнь рапануйцев изменилась до неузнаваемости, а вместе с ней и жизнь всех обитающих на острове существ.
Люди, конечно, приспособились. Полинезийцы были гениями адаптации и выживали почти в любых условиях. Однако им пришлось измениться, и в числе прочего трансформировалась их религиозная жизнь. Строгие религиозные табу (на Рапануи – «тапу») были наложены на рыбную ловлю, запрещая ее на несколько месяцев, чтобы и в следующем году было что ловить
[118]. Былые кремации сменились захоронениями, ведь деревьев не осталось. Никто уже не возводил статуй. На первое место в пантеоне божеств вышел Макемаке, бог, связанный с птичьим культом
[119]. В Восточной Полинезии и у маори хорошо известен уже упоминавшийся бог растительности Тане (на Гавайях – Кане). Неизвестно, существовал ли на острове Пасхи его аналог. Исчез ли он вместе с лесами или по каким-то причинам никогда и не возникал на Рапануи? Сложно сказать. Но так или иначе история острова Пасхи показывает, что экология островов Полинезии была подчас очень хрупка и ее изменения могли оказать большое влияние на религиозную жизнь местных обитателей.
Суровые обстоятельства заставляли полинезийцев вновь и вновь выходить в море. Иногда им не везло, и они пропадали бесследно. Один из англичан, некто Уилсон (о котором известно со слов человека, не знавшего или не захотевшего указать его имени
[120]), волей обстоятельств в начале XIX века оказался на Маркизских островах, освоил местный язык и хорошо изучил жизнь аборигенов. По его словам, за считаные годы в море ушли и не вернулись около 800 человек, включая женщин и детей. На что они рассчитывали? Возможное объяснение приводит еще один англичанин со сложной судьбой, Эдвард Робартс, побывавший и китобоем, и дворецким, и ловцом жемчуга, и полицейским и тоже немало времени проведший в Полинезии. В своих записках он рассказывает, что спустя несколько дней после того, как очередная группа полинезийцев уходила в открытое море, жрецы ходили по домам и рассказывали свои сны, в которых странники уже нашли новые острова, пригодные для заселения. Следом отправлялась новая группа
[121]. Сколько из них так никуда и не приплыли?
Другие нашли острова, подобные Рапануи, – далекие от идеала, со сложными экологическими условиями, но все же пригодные для жизни. Гавайцы на этом фоне выделяются: мало кому из полинезийцев так повезло. Конечно, и на Гавайях были свои проблемы: кастовое общество, определенная самой географией архипелага раздробленность и вызванные ею войны. И все же это был благополучный мир: еды вдосталь, климат мягок, а людям хватало времени на серфинг, танцы и традиционные гонки на санях, для которых за неимением снега строили каменные пандусы. У них имелось все, что нужно, кроме разве что металлов, о которых они ничего не знали, пока к их берегам не причалили корабли капитана Кука.
Сандвичевы острова
История третьего плавания Кука, закончившаяся для него гибелью, вплетена в общую летопись географических открытий и английскую историю. Надо сказать, Великобритания тогда переживала не лучшие времена. Да, Семилетняя война, в которой так хорошо проявил себя будущий капитан, была блестяще выиграна. К британской короне присоединились французские владения в Северной Америке, территория современной Канады, были достигнуты большие успехи в Индии, которую стремительно колонизировала Британская Ост-Индская компания. Но эти удачи имели и оборотную сторону. После Семилетней войны в Англии начался экономический кризис, который довольно быстро перерос в политический. Венцом его стало восстание тринадцати колоний в Северной Америке, будущих Соединенных Штатах, начавшееся в 1775 году, как раз накануне путешествия Кука.
