✦✦✦
Некогда в одном племени жили муж и жена, нежно любившие друг друга. Однако жена, к несчастью, умерла (некоторые племена уточняют, что ее убила заклинанием неудачливая соперница). Муж, убитый горем, похоронил возлюбленную и два дня и две ночи просидел на ее могиле, как вдруг услышал голос жены. «Ты жив, – сказала она, – а я мертва, но я еще рядом, не ушла в мир мертвых».
Увидеть жену герой не мог, но ответил, что хочет пойти вместе с ней. Жене это не понравилось, но все же она согласилась и вставила себе в волосы перо (в других версиях – украшение из бисера), которое муж видел и за которым мог идти. Заодно жена велела захватить четыре пары мокасин. Если перо – аналог знакомого нам с детства волшебного клубка, указывающего дорогу, то мокасины – это, конечно, индейские семь пар железных башмаков. Несколько дней муж шел за пером в волосах невидимой жены, но вдруг вышел к пропасти. Мертвая легко перешла ее по воздуху, но живому через нее было не перепрыгнуть. В другой версии мифа через пропасть был перекинут мост, но его защищала птица. Мертвых она пропускала, а живых пугала так, что они падали в текущую внизу реку и навсегда превращались в рыб. Переправиться на ту сторону герою удалось только благодаря духу-помощнику (в одних версиях это орел, в других – белка и так далее), но, как положено в сказке, из огня он попал в полымя. На той стороне пропасти его ждал мир мертвых (сразу или позднее, когда вместе с женой он спустился на дно глубокого озера). И в этом мире мертвых индейского Орфея немедля узнали, потому что он источал зловоние. Вспомним Бабу-ягу, которая в любой сказке первым делом говорит Иванушке-дурачку, что он «человечьим духом пахнет». Койсанов из первой главы пугало, что мертвый человек будет плохо пахнуть. В инобытии все навыворот, там мертвецы пахнут нормально, а живые – ужасно, и лежащая на границе мира живых и мира мертвых Баба-яга чувствует это так же, как и предки на дне индейского озера
[145].
Героя проводили к местному вождю, владыке деревни мертвых. Тот оказался снисходителен: героя накормили до отвала и согласились дать ему шанс. Если он хочет увести жену назад в мир живых, то должен выполнить одно условие: всю ночь не засыпать. Мужчина согласился и полночи смотрел, как его жена танцует с другими мертвецами, но, конечно, не выдержал и заснул. То же повторилось и на вторую ночь, и тогда героя все-таки отправили домой – и, разумеется, одного
[146].
✦✦✦
Версии мифа могут сильно разниться. Иногда испытание состоит в том, что муж четыре дня не должен касаться своей жены, но он не выдерживает и обнимает ее на третий день, когда она становится почти материальной, – и вместе жены в его руках оказывается гнилое бревно. Иногда мужа и жену вообще заменяют отец и дочь или брат и сестра. Однако в большинстве регионов сохраняются основные детали: мужчина идет на тот свет за женщиной, преодолевает преграды, но бессилен одержать верх над смертью. Жители равнин тоже знали эту историю, хотя рассказывали ее реже других племен. Так или иначе, она известна почти всем индейцам Соединенных Штатов. И дело не только в ее поэтичности и философской глубине. В истории Орфея отражены потусторонние странствия знахаря, пытающегося вернуть к жизни пациента, но не всегда преуспевающего в этом начинании: можно обойти все преграды инобытия, пройти по пейзажу верхнего мира, но нельзя вернуть того, кто сам этого не хочет.
Все наоборот
Еще один важный аспект мифа об индейском Орфее – обращение к теме инверсии, вывернутой логике инобытия. Сиу, как и некоторые другие индейские племена, с нею были хорошо знакомы. И среди их знахарей помимо лекарей имелись еще две группы, обладавшие большой силой не столько благодаря знаниям, сколько из-за своего образа жизни.
Первая – винкте, люди с двумя духами (на английском – two spirit или twospirited). Идея эта, довольно непривычная для европейской культуры, очень характерна для североамериканских народов – исследователи обнаруживают ее по меньшей мере у 130 разных племен, а о многих других, увы, просто не хватает сведений.
Винкте – носители третьего гендера. В то время как в привычных нам религиях принято полагать, что существует только два пола и связанных с ними гендера, мужской и женский, индейцы часто считали (а иногда и в наши дни считают), что пола может быть и два, но гендерных, культурно-социальных ролей – три или даже четыре. Мужчины, женщины и люди с двумя духами. В привычных нам терминах эту идею можно выразить так: в подростковом возрасте некоторые индейцы решали, что соответствуют не тому гендеру, с которым схожи биологически, а другому: слово «винкте» у сиу как раз сокращение от фразы «желающий быть женщиной». Христианство, ислам и многие другие религии традиционно оценивали отступление от биологического пола и соответствующего гендера негативно, но индейцы не видели в этом ничего дурного, хотя и полагали, что это немного необычно. Так что таких членов племени часто считали обладателями особых магических способностей, ведь им покровительствовали разом два духа, например во многом противоположные друг другу орел и койот
[147].
Это, впрочем, не всегда было так. В социальном смысле люди с двумя духами просто принимали другую гендерную роль. Будучи мужчиной, ходили с другими мужчинами в набеги и на охоту, женщиной – ткали и так далее. Вступали в брак с представителями противоположного гендера (то есть своего биологического пола). «Желающие быть женщинами» даже изображали менструацию, нанося себе небольшие порезы. И все же их особое положение рассматривали как дар. Скажем, у зуни на юге Соединенных Штатов люди с двумя духами часто были горшечниками, делали замечательную керамику. У шайенов и сиу (например, у племен лакота и омаха) они могли стать свахами. Действительно, кто лучше соединит пару, чем тот, в ком одновременно присутствует мужское и женское? Нередко они становились и другими знахарями, а сиу считали, что они приносят удачу: хорошо, если имя новорожденному даст человек сразу с двумя духами. Но особый статус требовал и строгого соблюдения правил выбранного гендера, и особых табу. Так, например, люди с двумя духами не могли заключать браки между собой
[148].
